– Ох, ну вы же не уедете, не подкрепившись чем-нибудь? Кружечкой эля? Или горячего пунша? После такой длительной поездки вам нужно хоть немного отдохнуть. Мистер и миссис Воган находятся в гостиной и надеются принести вам свои соболезнования…
Она отворила дверь в конце коридора и пропустила его вперед.
Робин Армстронг вошел в комнату бочком, с понурым и скорбным видом. Обезоруженный таким смирением, мистер Воган рефлекторно шагнул навстречу и протянул ему руку.
– Мне жаль, – произнесли они одновременно, а затем, опять в унисон: – Как неловко…
Миссис Воган взяла себя в руки раньше, чем это удалось мужчинам:
– Мы очень сожалеем, мистер Армстронг. Мы слышали о вашей утрате.
Мистер Армстронг повернулся к ней и…
– Что? – спросила она. – Что такое?
Он смотрел на девочку, сидевшую у нее на коленях.
Еще через пару секунд ноги Армстронга-младшего подкосились, и он навалился всем телом на Марго, а потом рухнул в кресло, вовремя подставленное Воганом. Глаза его закрылись, – судя по всему, он лишился чувств.
– Святые угодники! – вскричала Марго и поспешила за Ритой, которая дежурила у постели фотографа в постоялой комнате.
– Он проделал долгий путь, – сказала Хелена, участливо склоняясь над мистером Армстронгом. – Он так надеялся, а оказалось, что его дочери здесь нет… Это его и подкосило.
– Хелена, – произнес мистер Воган с предупреждающей ноткой.
– Медсестра знает, как привести его в чувство…
– Хелена.
– У нее должна быть нюхательная соль…
– Хелена!
Хелена повернулась к мужу:
– В чем дело?
Лицо ее было безмятежно, глаза прозрачны.
– Дорогая, – произнес он дрогнувшим голосом, – а тебе не кажется, что у его обморока может быть другая причина?
– Какая причина?
Он не решался продолжить, видя это невинное удивление на ее лице.
– Предположим… – Он умолк и сделал жест в сторону девочки, которая сидела в кресле с сонно-безразличным видом. – Предположим, что…
Распахнулась дверь, и в комнату быстро вошла Марго в сопровождении Риты, которая спокойно, без суеты, склонилась над молодым человеком и взяла его за кисть. В другой руке она держала часы, следя за стрелкой на циферблате.
– Он приходит в себя, – сообщила Марго, заметив, как шевельнулись веки Армстронга, и начала растирать ладонями его другую, безжизненно вялую руку.
Молодой человек открыл глаза. Сделал пару легких, неровных вдохов и поднял ладони к лицу в попытке скрыть свое смятение от присутствующих. А когда руки опустились, он уже снова был самим собой.
Он еще раз посмотрел на девочку.
– Рассудок подсказывает, что это не Алиса, – произнес он с запинкой. – Это ваш ребенок. Так сказал мне пастор. Так говорите вы. Значит, так и есть.
Хелена кивком подтвердила его слова и сморгнула слезы сочувствия к молодому отцу.
– Без сомнения, вы удивлены тем, что я мог так ошибиться и принять чужого ребенка за собственную дочь. Но я не видел ее уже почти год. Полагаю, вам неизвестна предыстория моего нынешнего положения. Посему считаю своим долгом объясниться.
Наш брак был заключен тайно. Когда семья моей жены узнала о наших близких отношениях и планах пожениться, они начали нам всячески препятствовать. Мы были молоды и неразумны. Никто из нас не понимал, какой вред мы наносим себе и нашим семьям, вступая в тайный брак. Мы просто сделали это, и все. Жена сбежала из родного дома, чтобы жить со мной, и менее чем через год у нас родился ребенок. Мы надеялись – мы даже были уверены, – что появление внука смягчит ее родителей, но все было напрасно: они остались столь же непреклонными. А моя жена день ото дня становилась все более раздражительной, тоскуя по комфорту, к которому привыкла с детства. Ей было трудно растить ребенка без помощи нянек и слуг. Я всячески старался ее подбодрить, убеждал верить в нашу любовь, но она вбила себе в голову, что единственным выходом из этого положения будет мой отъезд в Оксфорд, где у меня были влиятельные друзья. Там я мог бы сделать карьеру, заработать побольше денег и через пару лет обеспечить ей возвращение к привычной безбедной жизни. С тяжелым сердцем я покинул Бамптон и снял квартиру в Оксфорде… Мне повезло. Я нашел неплохую работу, мои доходы росли. Я очень скучал по жене и дочери, но убеждал себя, что все делается к лучшему. Писала она нечасто, но, судя по тону писем, ее жизнь в мое отсутствие понемногу наладилась. При каждой возможности я ездил их навестить, и так продолжалось месяцев шесть. И вот однажды, около года назад, я по служебным делам оказался в верховьях реки и решил удивить их обоих неожиданным визитом.
Он сглотнул комок в горле и сместился на край кресла.
– Тогда-то я и сделал открытие, которое навсегда изменило наши с ней отношения. Я застал у нее другого мужчину – чем меньше будет о нем сказано, тем лучше. По тому, как с ним общалась моя дочь, было понятно, что он уже стал в их доме своим человеком. Мы наговорили друг другу грубостей, и я ушел, хлопнув дверью. А через несколько дней, когда я все еще был как в тумане, не зная, что делать, от нее пришло письмо. Она писала, что намерена жить с этим мужчиной как его жена, а со мной впредь видеться не желает. Конечно, я мог бы заявить протест. Я мог бы настоять на соблюдении брачных обетов. Задним числом я понимаю, что так и следовало поступить. Так было бы лучше для всех. Но в моем тогдашнем смятенном состоянии я ответил согласием, раз таково было ее желание. И еще я написал, что, как только заработаю достаточно денег для содержания приличного дома, я приеду и заберу Алису к себе. Я поставил себе целью сделать это до конца года и с того дня трудился как проклятый, чтобы уложиться в срок… Жену я после того случая больше не видел, а совсем недавно снял дом и занялся его обустройством, чтобы жить там с ребенком. Я рассчитывал, что одна из моих сестер переедет к нам и сможет заменить девочке родную мать. Все уже было почти готово, когда этим утром мой отец привез известие о смерти жены. Он также сказал, что Алиса пропала. Из других источников я узнал, что любовник моей жены бросил ее еще несколько месяцев назад и что с той поры они с девочкой сильно нуждались. Думаю, стыд помешал ей обратиться за помощью ко мне.
Все это время взгляд Робина Армстронга был прикован к лицу девочки. Неоднократно он терял нить повествования и был вынужден отвести глаза, чтобы сосредоточиться и продолжить с того места, где остановился, но уже
