Молчун. Теперь, с его участием, история могла принять новый, неожиданный оборот.
Однако Марго, чьи мать и бабушка упоминали о встрече с Молчуном и обе после тех упоминаний прожили недолго, нахмурилась и поспешила сменить тему:
– Представьте, каково будет этому бедняге, когда он очнется. Потерять ребенка – нет ничего горше.
Бражники бормотанием выразили согласие, и она продолжила:
– Но вот вопрос: как мог отец взять с собой девочку, отправляясь в ночное плавание по реке? Да еще и зимой! Даже в одиночку это было бы большой глупостью, но с ребенком…
Присутствующие здесь отцы семейств закивали, добавляя опрометчивость и неосмотрительность к предполагаемым чертам характера человека, лежавшего пластом в соседней комнате.
Джо кашлянул и заметил:
– Девочка выглядела прямо как большая кукла.
– Да, очень странно.
– Необычно.
– Диковинно, – прозвучало трио голосов.
– А я сперва даже не понял, что это настоящий ребенок, – удивленно добавил кто-то.
– Не ты один тогда обознался.
Марго размышляла об этом все время, пока мужчины говорили о лодках и плотинах. Она думала о своих двенадцати дочерях и о своих внучках, одновременно досадуя на себя за такую невнимательность. Ребенок есть ребенок, живой или мертвый.
– Как же мы могли этого не заметить? – спросила она таким тоном, что всем им сразу стало стыдно.
Они задумчиво направили взоры в темные углы комнаты и предались воспоминаниям. Они мысленно восстанавливали картину появления искалеченного незнакомца в дверях трактира. Они вновь переживали шок и пытались припомнить детали, которым не уделили внимания в ту минуту. Это походило на сон, на ночной кошмар. Пришелец показался им персонажем страшной сказки: чудищем или вампиром. А девочку они приняли за куклу или манекен.
И тут дверь открылась, как было и в тот раз.
Бражники сморгнули свои воспоминания и увидели следующее:
То была Рита.
Она стояла в дверях, как прежде стоял чужак.
И держала на руках мертвую девочку.
Снова? Неужто время пошло вспять? Или они перебрали с выпивкой? Тронулись умом? Слишком много всего произошло, чтобы их рассудок мог разом это переварить. И они молча ждали, когда мир вернется на круги своя.
Труп девочки открыл глаза.
Голова ее чуть повернулась.
Ее взгляд прошелся по комнате волной – настолько сильной, что каждый глаз уловил ее колебания, каждая душа качнулась, подобно лодке у причала на волне от проходящего судна.
Они потеряли счет времени, а когда молчание было наконец нарушено, это сделала Рита.
– Ничего не понимаю, – сказала она.
Это был ответ на те вопросы, которые не смогли задать онемевшие от изумления зрители, а заодно и на те, которые не могла толком сформулировать сама Рита.
Когда они наконец почувствовали, что их языки по-прежнему находятся во ртах и еще способны шевелиться, Марго сказала:
– Дайте-ка я заверну ее в свою шаль.
Рита предупреждающе подняла ладонь:
– Не стоит согревать ее слишком быстро. Она очнулась после долгого пребывания на холоде. Возможно, будет лучше, если ее тело приспособится к нормальной температуре постепенно.
Женщины уложили малышку на подоконник. В ее лице не было ни кровинки. Тело оставалось неподвижным; лишь глаза моргали и оглядывали зал трактира.
Речники, батраки и гравийщики, молодые и старые, с жесткими ладонями и покрасневшими пальцами, с немытыми шеями и тяжелыми подбородками, – все подались вперед на стульях и с сочувствием уставились на бедное дитя.
– Ее глаза закрываются!
– Она снова умирает?
– Видишь, она делает вдох?
– Ага, вижу. А теперь выдыхает.
– И снова вдох.
– Она засыпает.
– Тише!
Они перешли на шепот.
– Мы мешаем ей спать?
– Ты можешь подвинуться? Я не вижу, дышит ли она.
– А так видишь?
– Да, вдыхает.
– И выдыхает.
– Вдох.
– Выдох.
Задние поднимались на цыпочки, чтобы через плечи передних заглянуть в круг света от свечи, которую держала Рита над спящей девочкой. Они следили за каждым ее вздохом и, сами того не замечая, начали дышать с ней одновременно, словно их общее дыхание могло превратиться в большие мехи, подающие воздух в детские легкие. И вся комната, казалось, расширяется и сжимается в такт этому дыханию.
– Хорошее дело – иметь ребенка, чтобы о нем заботиться, – мечтательно произнес худой батрак с багровыми ушами.
– Лучше не бывает, – согласились его приятели.
Джонатан не спускал глаз с девочки. Он бочком пробрался через толпу и стал рядом с ней. Неуверенно протянул руку и после кивка Риты дотронулся до мягкого локона.
– Как вы это сделали? – спросил он.
– Я ничего не делала.
– Тогда почему она ожила?
Рита недоуменно покачала головой.
– Может, это из-за меня? Я ее поцеловал. Чтобы разбудить, как принц в сказке.
И он приблизил губы к локону, демонстрируя, как это сделал.
– В реальной жизни так не бывает.
– Значит, это чудо?
Рита наморщила лоб, затрудняясь с ответом.
– Не ломайте над этим голову сейчас, – посоветовала Марго. – В мире полно вещей, которые кажутся загадочными в ночной тьме, но утро вечера мудренее. Малютке нужен сон, а не вся эта суета. Идем, Джонатан, для тебя есть работа.
Она вновь открыла заветный шкафчик, достала оттуда еще одну бутыль без этикетки, выставила на поднос дюжину рюмок и плеснула в каждую на дюйм крепчайшего напитка.
Джонатан с подносом обошел всех присутствующих и раздал им по рюмке.
– Дай-ка одну и своему отцу.
Джо обычно не пил спиртное зимой и в те периоды, когда его мучил кашель.
– Как насчет тебя, Рита?
– Я тоже выпью, спасибо.
Они дружно подняли рюмки и осушили их залпом.
Неужто они стали свидетелями чуда? Это было все равно что увидеть во сне горшок с золотом, а по пробуждении обнаружить его на своей подушке. Или как рассказать историю о сказочной принцессе, а по ее окончании заметить эту самую принцессу среди слушателей, тихо сидящую в уголке.
Почти час они провели в молчании, созерцая спящее дитя. Нашлось бы той ночью во всей стране место более интересное, чем «Лебедь» в Рэдкоте? И каждый из них впоследствии мог сказать: «Я присутствовал при этом».
В конечном счете Марго отправила их всех по домам:
– Ночь выдалась долгой, и всем нам сейчас будет полезно немного вздремнуть.
Остатки эля в кружках были допиты, и завсегдатаи потянулись к своим пальто и шляпам. Они поднимались со стульев, пошатываясь под воздействием алкоголя и грузом спутанных мыслей, и шаркающей походкой брели к выходу. Прозвучали прощальные пожелания, дверь отворилась, и один за другим, поминутно оглядываясь, бражники исчезли в ночи.
История начинает расходиться
Марго и Рита приподняли спящую девочку и через голову стянули с нее рубашку. Затем тряпочкой, смоченной в теплой воде, обтерли ее тело, удаляя речной запах, хотя он все же сохранился в волосах. Девочка издала легкий удовлетворенный вздох при контакте с теплой водой, однако не пробудилась.
– И что ты за диковинка такая? – приговаривала Марго. – Вот бы знать, что тебе снится.
Она принесла детскую ночную рубашку из тех, что держала в доме на случай визита
