Лишь один рывок — и мои губы касаются таинственного местечка, в которое меня раньше не пускали.
Она испуганно взглянула под стол, резко дернулась и зашипела: «Гарри, ты с ума сошёл?» Но я не собирался останавливаться. Там прекрасно пахло: чем-то свежим, пряным, и я впитывал этот вкус и ласкал сладкие половые губы, иногда проникая сквозь них языком. Как бы я хотел проникнуть туда членом. От этого желания я в последнее время начал сходить с ума. Некоторое время она дёргалась и елозила по стулу, пока не замерла. Она сжала мою голову своими тонкими бёдрами, и я, несмотря на давление, ускорил движения языка. Она схватила мои волосы и крепко сжала их пальцами, но я всё равно продолжал выписывать узоры по, очевидно, той самой точке. Я усилил давление, пока влаги не стало больше. Внезапно Гермиона вся затряслась, и я услышал звук удара об стол.
— Мисс Грейнджер, тише, пожалуйста. Вы в библиотеке, — строго заговорила мадам Пинс.
Гермиона, испугавшись голоса библиотекаря, резко вскочила. Из-за этого я ударился головой.
— Ай!
— Мисс Грейнджер, сколько можно? Выйдите! — раздался громкий крик.
Я видел, как она вскочила, и через мгновение выбежала из библиотеки. Посмеиваясь, я аккуратно выбрался из-под стола и припустил за ней.
Хотели доказательств — получите.
***
Меня на самом деле смущали такие дикие желания, которые я испытывал к Гермионе, я понимал, что это ненормально. Я даже сходил к мадам Помфри, но она ничего не нашла, даже простуды. Я постарался расслабиться, но меня влекло к ней всё сильнее, мне было необходимо обладать этим телом. Меня перестали устраивать ласки рук и языков, я хотел по-настоящему лечь с ней в постель. Хотел слышать стоны, крики. Хотел вбиваться в это хрупкое тело.
***
Гермиона сдалась во время рождественских каникул. Надо сказать, лучшие каникулы в моей жизни. Никакие прошлогодние подарки от Уизли, которые в этом году так и не пришли, не сравнятся с тем, как мы проводили время: прогулки по рождественскому Лондону, катание на коньках, игры в снежки и тихие, семейные вечера с её родителями. Я впервые осознал, какой хочу видеть свою жизнь и прекрасно знал, что хочу прожить её с Гермионой. Возможно, именно это признание заставило её понять, что дружба закончилась, и мы полюбили друг друга.
В новогоднюю ночь, когда её родители ушли праздновать с друзьями, Гермиона подарила мне самый лучший подарок — себя.
***
Я вошел в комнату, которая была усыпана висящими в воздухе свечами. На фоне окна стояла Гермиона — совершенно голая. Высокая прическа была аккуратно закреплена маггловской заколкой, сверкающей настоящими камнями янтаря, так напоминающими её глаза при свете яркого солнца.
Я впервые смотрел на высокую грудь с дерзко торчащими сосками, нет… Джинни недавно демонстрировала мне свою, но ничто не могло сравниться с тем телом, которое ты так жаждешь.
У Гермионы была тонкая талия, которая плавно перетекала в бедра. Между ногами призывно мелькал… совершенно голый лобок? Да ладно? Как такое вообще может быть? Даже у развратной Джинни там волосы.
Я продолжал смотреть туда не отрываясь. Там так же гладко, как и везде? Потому что кожа у Гермионы была словно шелк. Мысль, что теперь там будет видно всё, доводила меня до безумия.
Гермиона подняла руку вверх и одним легким движением распустила волосы. Они словно покрывало окутало её плечи, а кончики коснулись напряжённых сосков. Медленно, всё очень медленно. Я издал звук, похожий на рычание, и подошел к ней.
— Мерлин, Герм. Ты невероятная, — словно могло быть иначе. — Я люблю тебя, — три слова, но они не отображали и доли тех чувств, которые я испытывал к ней. Жажда и безумие подходят больше.
— Я тоже тебя люблю, Гарри Поттер, — голос звучал испуганно и нежно, и даже это возбуждало до крайности.
Я посмотрел на высокую девичью грудь, и руки сами потянулись вверх, но остановились в дюйме от нежной кожи.
— Можно? — страх обволакивал меня. А вдруг это сон? Вдруг это всё ненастоящее? Сейчас я проснусь, и она снова станет просто подругой или исчезнет насовсем. И я не знал, что из этого было хуже.
— Сегодня можно всё, — выдохнул. И сердце снова забилось, когда она сама положила мои руки себе на грудь. Ощущение сосков, словно твердых камушков, было непередаваемым. Подождите. Она сказала: «всё»?
С утробным рычанием я сжал её в объятиях и поцеловал. Не раздеваясь, я вместе с ней упал на кровать. Было что-то совершенно дикое в том, что я ласкал её голое тело, будучи совершенно одетым. Это было как… завоевание, покорение. Она вздрагивала от каждого моего прикосновения, но при этом не издавала ни звука.
— Громче, Гермиона. Сегодня я не хочу, чтобы ты сдерживалась, — мне всегда хотелось услышать, как она кричит моё имя. Ещё одна больная фантазия, которым не было конца и края.
Я потянул за сосок, пока она не замычала от удовольствия, после чего сомкнул на нём зубы, что вызвало громкий вскрик. Да. Именно так: кричи, стони, верещи, чтобы я знал, что не сплю — чтобы я знал, что ты настоящая.
Её пальцы зарывались в мои волосы и тянули их. Она так делала, когда ощущения были невыносимыми — например во время долгих и глубоких, словно соитие, поцелуев. Я зарылся пальцами в идеально гладкие волосы. Неплохо, но мне больше по душе кудри.
Она теряла контроль над своим телом, лихорадочно вертясь из стороны в сторону и шепча: «Да» и «Гарри» слишком часто. Я сжал пальцы в её волосах, и легкая тянущая боль привела её в чувство.
Одним стремительным движением я оказался под ней, а мои руки быстро обхватили вместо волос тонкую талию.
Гермиона сидела верхом и тёрлась своей влажной промежностью о мою ширинку. Что же ты делаешь? Ещё немного, и я не выдержу.
Мне неожиданно вспомнился Малфой, вколачивающий Джинни в стол. Да, именно так я хочу сейчас делать.
— В тебя, сейчас, — я умолял уже не в первый раз.
Одной рукой я поглаживал её поясницу, другой массировал высокую грудь.
Гермиона медленно спустилась к моим ногам и расстегнула пуговицы на брюках. Ад и небо. Почему так медленно? Я сам в нетерпении достал член, который буквально вырвался на свободу, полностью готовый.
Гермиона посмотрела на него и подняла взгляд. Желание плескалось в её глазах вместе с отражённым светом от сотни свечей. Вот такой я желал видеть её постоянно. Словно заражённый
