С каждым занятием она становилась всё печальнее, а взгляд часто становился безумным. Сравнение с Беллатрисой было на лицо, но когда я предупредил об её состоянии Дамблдора, он только списал всё на юношеский максимализм.
Через неделю Гермиона… и когда я так стал её называть? Она лучше меня владела способностью стирать нужные воспоминания. Она могла забраться в мозг и отделить именно то, что было ей нужно, словно на тканном полотне она вытаскивала нужные нити и создавала новое изображение.
Отношения с Поттером оборвались, и её вид начал меня пугать. Она, конечно, выполняла так же все задания, а её ответы были столь же точны, но больше я не видел блеска в глазах. Словно пустая оболочка, а не девушка, которую все любят. Не все, конечно, я вот терпеть её не могу. Лили никогда бы не стала такой. Она бы всё равно жила. Я так думаю.
***
В очередной раз пришлось требовать ответа от Драко, но он считает, что раз получил метку, то уже взрослый. Я сам до сих пор жалею, что повелся на харизматичного лидера, который обещал мне самое главное в моей жизни — мою Лили.
Я завернул в коридор и внезапно увидел, как Грейнджер бежит со всех ног мимо меня, совершенно ничего от слез не замечая. Я заглянул в ближайший кабинет, и увидел Поттера, который отчаянно трахал Джинни Уизли. Эта картинка заставила меня на несколько секунд замереть. Я впитывал такую похожую пару, которую так часто наблюдал в омуте памяти и вдруг понял, что именно это увидела Грейнджер.
Развернувшись, я пошёл за ней, примерно понимая её состояние.
Когда я добежал до Астрономической башни, меня словно парализовало. Она стояла на самом краю парапета с раскинутыми руками, совершенно готовая к самому фатальному решению в своей жизни. Я понял, что не хочу её смерти, я не хочу её терять. То, что я видел несколько минут назад никогда не сравнится с тем, что я видел в её воспоминаниях. И я, который никогда не хотел женщину кроме Лили, понял, что история повторилась. Я больше не хотел видеть Лили на месте Грейнджер. Больше в омуте не будет замещений.
— Готова, — проревела она тихо и подняла ногу, готовая прыгнуть. — Готова всегда быть с тобой!
Резкий рывок — и вот она летит в стену. Наверное больно ударилась, но сейчас меня меньше всего волновал её комфорт.
— Кто? — прохрипела она. — Гарри?!
— Вы дура, мисс Грейнджер. Поттер — юнец. Вы действительно рассчитывали, что он упустит шанс совокупиться с девкой, что вьётся вокруг него уже пятый год? — меня действительно удивляла её наивность. Она так надеялась, что Поттер дождётся окончания войны и вернётся к ней. Дура. Просто наивная дура!
Голос до жути язвительный и злой. Другим он наверное у меня и не бывает. Тень прятала меня, зато её лицо, мокрое от слёз, в свете луны было прекрасно видно. Прекрасное лицо.
— Профессор Снейп, — выдохнула она.
— О чём вы думали?! Не говорите. Решили полетать? — кричал я, и только что яд не лился изо рта, такими язвительными были мои слова. — Так вы его любите? Вы подумали, где окажется Поттер, если вас с ним не будет?
— Что я могу… — её вновь накрывало, и рыдания вырывались против воли.
— Я думал, что вы умнее. На занятиях вы показались мне разумным существом. Разочарование. Вас, как мне кажется, посвятили в то, насколько важен ваш Гарри для победы в этой войне. Прекратите рыдать! — я навис над ней и начал шипеть. — Эгоистка! Ты подумала о других? Ты подумала, что значит победа для волшебного народа в этой войне? — мне хотелось встряхнуть её, а лучше впечатать в стену. Были ещё образы, но я не хочу думать о них.
— Я не могу, он с ней… А я… Я люблю его, — судорожно всхлипывала она, сжимая лицо в ладонях.
— Не вы одна любите, — я сел напротив неё и протянул платок. — Мне тоже часто не хочется жить. Но я живу. Живу ради сына любимой женщины, что умерла много лет назад. А вы должны жить ради него. По крайней мере, у вас останутся воспоминания. Я не имел и этого, — враньё. Теперь я могу целую полку заполнить воспоминаниями, на которые буду молиться.
— Мать Гарри? — икнула она и подняла глаза, залитые слезами. Я видел каждую слезинку на её ресницах. — Её вы любили?
— Всегда буду любить. Но её больше нет, а Гарри жив, — я встал и отошёл, поправляя сюртук. — Вот и живи ради него, Гермиона, — я впервые обратился к ней по имени, мне понравилось его произносить. Красивое. Воинственное. Я отвернулся и стал ждать, когда она придёт в себя.
Я услышал шуршание за спиной, и она прошла вперёд и остановилась. Я смотрел на копну вьющихся волос. Ничего не стоило просто подойти и вдохнуть знакомый запах, которым, казалось, пропитался мой кабинет за неделю занятий с ней.
— Я буду жить ради него. Буду… просто рядом. Спасибо. Спасибо вам, профессор Снейп, — сказала она и стремительно выбежала за дверь.
***
1998 год.
Я умираю. Я так давно этого ждал. Давно знал, что это произойдёт. А догадывался ли Дамблдор? Шея горела нещадно. Яд медленно, но верно распространялся по моему телу. Скоро, скоро я увижу Лили. Надеюсь, она простит мне любовь к той, чей взгляд сейчас сосредоточенный и печальный. Что ты задумала, девочка? Гарри Поттер смотрел на меня, словно не было внутри него ненависти, словно он жалел о моей смерти. Я долго взращивал эту ненависть в его душе. Дамблдор мудрый человек. «Ненависть поможет его характеру стать жестче. Это один из важных компонентов победы», — часто повторял он.
— Собери, — прохрипел я. Он должен успеть посмотреть нужные воспоминания. Я хотел вставить туда их с Грейнджер роман, но потом понял, насколько это глупо. Он ведь тоже должен умереть. А Грейнджер будет счастлива с этим рыжим недоумком. Будет ли?
Очень удивившись, Поттер всё же собрал мои слёзы. Последний раз взглянув в моё наверняка бледное лицо, он вышел за дверь.
— Гермиона, идем? — Рон тянул Гермиону из Визжащей хижины.
— Ты иди, я сейчас. Проверю кое-что, — Я сквозь почти закатившиеся глаза увидел её вымученную улыбку. Значит,
