— Где ты была? — Вот это вопрос. Кто бы вообще объяснил, что здесь происходит. С чего бы это брат вообще сидел рядом с Гарри. Он же ещё утром еле сдерживался, чтобы не убить его?
— Гермиона, пойдём пошепчемся, — сказала. Жду. Ну давай, Гермиона. Что-то произошло, и сейчас ты точно расскажешь, что.
Как только мы добрались до пустого кабинета, и Гермиона поставила заглушающее, мы одновременно заговорили.
— Где ты была?
— Что происходит?
— Вы расстались? — спросила я в недоумении, но внезапно сделала шаг назад, увидев, как Гермиона бьётся в истерике, опускаясь на пол. Вот это номер. Совсем недавно я тоже так же рыдала перед Гарри. — Гермиона, что с тобой? — не то, чтобы меня это волновало, но всё же интересно, почему её так трясёт.
— Я стёрла ему память, и всем остальным на факультете, — прорыдала она.
Что? Что? Как так? Это ведь очень сложно? Зачем? Хорошо ещё, что меня не было в гостиной. Стоп. Это же значит…
— Зачем? Что конкретно ты стёрла? Как ты вообще смогла?
— Дамблдор… Всё, что касалось его интереса ко мне — любви, — сказала она, и обняв себя руками прошептала: — Как мне теперь жить?
Интересно. Значит и моё унижение было с этим связано, раз не помнящий ничего Гарри так радостно меня встретил. А что с действием зелья, похоть тоже стёрлась? Не должна была. Чёрт! Это значит, что теперь я смогу быть с ним!
— Ты же лишила его нескольких месяцев жизни, — обвинительным тоном произнесла я. Хотя внутренне уже танцевала под марш Мендельсона. Теперь осталось повернуть ситуацию себе на пользу. Если только… — Воспоминания можно восстановить?
— Нет, — прошептала Гермиона и за пеленой слёз не заметила, как я выдохнула и улыбнулась.
— Я сделаю его счастливым. Всё будет хорошо. Вы просто будете дружить, как прежде, — я опустилась на колени и осторожно обняла Гермиону, преодолевая неприязнь. Роль надо играть до конца. Она подняла залитые слезами покрасневшие глаза и спросила:
— Ты любишь его?
Я вспомнила, какие чувства начала испытывать к Гарри, и сколько в них оставалось любви. Стёртая память ведь не отменяет его поведения, но всё равно сказала:
— Очень люблю.
Как я и думала: похоть из Гарри никуда не делась. Я начала гораздо более тонкую игру, чем прежде. Я перестала быть навязчивой. Теперь я не упущу свой шанс. Я всё чаще стала смотреть на него пристальным взглядом, а он всё чаще улыбался мне.
Мои ожидания окупились с лихвой, и через неделю Гарри Поттер, думая, что теряет девственность с Джинни Уизли, стонал от восторга. Он был настолько мне благодарен, что я это беззастенчиво использовала.
Теперь уже я трахалась с ним при любом удобном случае. И каждый раз улыбалась, думая о Гермионе, которая либо рыдает в подушку, либо нас подслушивает. Только это заставляло меня стонать ещё громче. Она отлично его поднатаскала, он ни в чем не уступал Драко. Хотя шлепков и укусов не хватало.
Драко. Чёрт. Я ведь до сих пор с ним не поговорила.
— Малфой, — остановила я его у обеденного зала и отвела в пустую кладовку для разговора.
— Уизли, отвали, похотливая дрянь. Вечером увидимся, — сказал он и тем не менее схватился за мою грудь. Приятно так схватился. Знал, как мне нравится.
— Нет, — я скинула его руку и посмотрела в глаза. Я немного страшилась его реакции, до сих пор не привыкнув к грубым выражениям и жесткому траху. Хотя и возвращалась к нему снова и снова.
— Не понял, что за шутки? — прошипел Малфой, прижался ко мне всем телом и положил большой палец на нижнюю губу, немного приоткрывая рот. — Ты во время последнего минета в горло слишком глубоко взяла?
— Мы с Гарри вместе, — сдавленно прошептала я, и почувствовала, как член прижимается к моему животу. Как мне хотелось достать его совсем не аристократического размера член и облизать головку.
— А-ха-а, что за чушь, — рассмеялся он и засунул палец мне в рот, касаясь языка, — он же с грязнокровкой недавно трахался. Я даже подрочил на них чуток, пока ты не появилась.
— Больше нет, — пробормотала я с пальцем во рту и укусила его, — он со мной. Ты и так получил больше, чем нужно.
Малфой зашипел от боли и хлестко ударил меня. Щёку обожгло. Он единственный в моей жизни, кто бил меня. Но его удары всегда сменялись лаской или оргазмом. Не сложно было простить пару шлепков.
— Отлично, и так много чести для тебя, — сказал он, но не отпустил меня, даже тогда когда я попыталась прошмыгнуть мимо, схватившись за щёку. — Но сначала я тебя трахну.
Он грубо меня поцеловал, задирая руками юбку и срывая трусики. Секунда — и его член уже входит в давно влажное влагалище. Ощущения были запредельными. Я решила последний раз насладиться ими. Потому что дальше меня ждала роль жены героя Магической Британии.
Я схватила Малфоя за волосы, оттягивая их пальцами и закинула ноги ему за спину. От боли он зарычал и начал толкать член ещё глубже и быстрее. Движения становились всё чаще, пока наши тела не покрылись испариной, а от напряжения не начали подкашиваться ноги. Мы прижимались друг к другу лбами, словно прощаясь. Очевидно, эта мысль пришла не только мне, потому что он начал бешено в меня вколачиваться. На последних толчках, когда мои внутренности сжимало в тиски, а влагалище от напряжения пыталось вытолкнуть член, Малфой поцеловал меня, заглушив в при этом длинный громкий стон, превратив его в мычание.
Я приводила себя в порядок, пока Малфой, так и не застегнувший ширинку, наблюдал за мной, сжимая кулаки.
— Он не может быть лучше меня. — Ого, мальчик, да ты ревнуешь. Неожиданно для самого мерзкого ублюдка школы.
— Он не хуже. Грейнджер с ним позанималась, — сказала я и вышла за дверь. Он был хорош. Иногда с ним было даже весело, но он не Гарри Поттер.
— Ты всё равно вернёшься, — услышала я, заворачивая за угол. Почему-то мысль, что он прав, не отпускала меня. Но я загнала её в самый дальний угол. Теперь я с Гарри. Только с ним.
***
2010 год
Драко Малфой смотрел на спящую Джинни Уизли и ухмылялся. Она была отличным способом иногда получать нужную информацию. Знала она не всё, но и этого
