Вот, кажется, и она. Всё-таки помнит про годовщину, потому что на ней новые туфли. Надо сказать, отличные туфли. Они редко занимались любовью, но когда выпадала возможность, он очень старался, чтобы из ледяной статуи Гермиона превратилась в огненную лаву. Она могла. Такое бывало, но слишком редко. Рон направился к супруге, когда услышал голос друга, лучшего друга. Что-то заставило его замереть за статуей и наблюдать всё со стороны. Он ещё со школы привык просто наблюдать.
— Гермиона. Стой! — Гарри стремительно приближался к шагающей к лифту Гермионе, чья бежевая мантия висела на локте. — Нам надо поговорить.
— Гарри. Давай позже? — она определённо не собиралась останавливаться. Рон рассчитывал, что сейчас он будет для неё в приоритете. — Мне нужно идти.
— Нет. Сейчас, черт возьми, — Гарри был зол. Для него это стало привычным явлением в последние годы. Ещё более удивительно, что он хотел поговорить с Гермионой. Последние пару лет они практически не общались. Он схватил её за локоть, обёрнутый шёлковой тканью пиджака, и крепко сжал. — Мы поговорим прямо сейчас.
— Гарри, отпусти, — Рон сначала хотел сорваться и врезать другу, который давно перестал быть лучшим, но он прекрасно знал, что если бы Гермиона не хотела разговоривать, то Гарри давно бы впечатался в ближайшую стенку. Она же просто пыталась, не привлекая внимания, вырвать локоть из жёсткой хватки. — Ты делаешь мне больно.
— Ге-р-р-миона, — Гарри буквально прорычал её имя.
Сцена начала привлекать внимание. Это было похоже на перетягивание каната. Туда-сюда. Рывок. Треск. Падение. Гарри грозно посмотрел на замерших сотрудников Министерства, и все снова занялись обычной рабочей рутиной.
Гермиона раскинулась на полу Атриума, старательно прикрывая голые ноги. Но Гарри смотрел только на туфли. Новые туфли, которые она купила на годовщину свадьбы с Роном.
Гарри рывком поставил её на ноги, но уйти не дал.
— Посмотри, что ты устроила.
— Я устроила? Зачем пиджак было рвать? — недоуменно спрашивала она, поднимая рукав.
— Примени палочку, мы же оба знаем, как хорошо ты умеешь ею пользоваться, — Рон прислушался, но не понял, к чему Гарри это сказал. Все прекрасно знали, что Гермиона мастер по заклинаниям. Что в этом было такого?
— Идём, — он взял её ладонь. Это было ненормально. Рон должен был окликнуть их и остановить, но он просто сжал челюсть от напряжения и пошёл за ними по бесконечному лабиринту Министерства, не обращая внимания на пробегающих мимо сотрудников. Мерзкое предчувствие не оставляло Рона. Взгляд Гарри постоянно опускался к ногам Гермионы. Рон тоже невольно засмотрелся стройными ногами супруги. Она не изменилась ни капли после родов, её тело всё ещё сохраняло прежнюю стройность и хрупкость.
— Как можно в них передвигаться? — спросил Гарри.
— Отлично, — сказала она, не поворачивая головы, — …если бы ты не тянул так сильно.
Пока Рон смотрел на ноги любимой супруги, Гарри внезапно дернул её в сторону и они пропали из виду. Рон ускорил шаг и прижался к двери, за которой доносились приглушённые голоса.
— Он всё знает. И очень недвусмысленно намекнул, что узнал об этом в постели, — услышал Рон, но ровным счетом ничего не понял.
— Гермиона! Отвечай! Ты ему рассказала?! — услышал Рон крик, потянул за ручку, но она не поддалась. Он начал тянусь сильнее, но и это не помогало.
— Нет! Нет! Гарри, я бы не стала! Я на такое не способна, — оправдывалась Гермиона. Почему она вообще перед ним оправдывается, она ему ничего не должна! Рон начал стучать в дверь, и жалел, что не привлек к себе внимание несколько минут назад.
— Я знаю, на что ты способна. Откуда он может знать? Кто ещё в курсе? Ты всем подтирала память. Так ведь?
Рон перестал стучать и прислушался. Мысль о том, что и ему когда-то стерли память даже не злила — пугала!
— На Гриффиндоре. Остальные не представляли… опасности.
— Но то, что мы трахались, знали только мы с тобой.
— Не-е-ет! — закричал Рон, его трясло от мысли что это было не единожды. Рон ведь почти поверил, что Гермиона не любит Гарри, что это было только его страхом, который возник на фоне ревности. Он снова забарабанил в дверь и истошно закричал, но ему так никто и не открыл. Боль в сердце заставила его задыхаться, и он просто прижался к двери, за которой была любимая супруга и мать его детей. Слёзы отчаянья потекли по щекам, и он сполз вниз и остался сидеть на полу, прислушиваясь к тому, что происходит в кабинете, но так ничего не смог услышать больше. И пожалуй это его порадовало, потому что в голове снова возник образ из крестража, который он уничтожил много лет назад.
Почти час спустя дверь открылась, и на пороге возник Гарри.
— Рон? — он ошалело смотрел на бывшего друга и резко закрыл перед ним дверь, чтобы тот не увидел, в каком состоянии находится Гермиона.
— Здорово, друг, — голос Рона сочился ядом, но буквально несколько секунд спустя появилась Гермиона. Кроме немного помятой прически ничего не выдавало того, чего так боялся Рон.
— Рон! Ты… долго здесь стоишь?
— Час. Дверь не открывалась.
— Мы разговаривали, — сказала быстро Гермиона, мельком взглянув на Гарри, который лишь не отрываясь смотрел на бывшего друга. — Рон, пойдём домой.
— Почему же так долго? — спросил Рон, он боялся, опять боялся, что если он заикнётся о том, о чём думает, о том, чего боится, Гермиона опять выберет не его.
— Такие темы, Рон, требуют до-о-олгого обсуждения, — сказал Гарри вслед, пока Гермиона тянула Рона к выходу
