– Простите, не помешаю?
К столику втиснулся какой-то тип, явно попавший в «Шмель» по ошибке. Серый летний костюм пошит на заказ, чуть ослабленный галстук повязан вокруг безупречного ворота светлой рубашки, на манжетах которой поблескивали золотом запонки. Среднего роста, аккуратная стрижка, внимательный взгляд, благообразный, спокойный, точно старше тридцати лет, но меньше сорока – точнее определить возраст я затруднился, ибо у незнакомца был тот тип лица, что, достигнув определенных лет, практически не меняются с годами.
– Нет, присоединяйтесь.
Он осторожно поставил на стол полную кружку и встал рядом, стараясь не касаться рукавами края столешницы. Я опять закурил, искоса наблюдая. Незнакомец вздохнул, поднял кружку, внимательно посмотрел на ее содержимое, словно бы собираясь с духом, и произнес:
– За ваше здоровье, Виктор Геннадьевич!
Я повернулся к нему. Он улыбался, но серые глаза оставались серьезными.
– Ну, и что дальше? – спросил я.
Он пожал плечами.
– Да, в общем-то, ничего. Хотел поинтересоваться, как продвигается дело.
– Какое?
– А вот это.
Он полез во внутренний карман пиджака, вытащил сложенный вчетверо лист бумаги, развернул и положил на стол. Это была поданная мной внутренняя ориентировка с портретами «артистки» и «американца».
– Ваших кистей работа, Виктор Геннадьевич?
– А вы, собственно, кто? – осведомился я.
– Начальник особого отдела 22-го управления Комитета государственной безопасности.
– Очень приятно, а я начальник заготконторы Ватикана. Такого управления не существует, я знаю структуру Комитета.
– Структуру Комитета до конца не знает никто, – назидательно ответил он. – Ибо в доме Отца моего обителей много.
– Удостоверение показать можете?
– Зачем? Мы сейчас говорим неофициально.
– Не убедил. Со всем уважением, товарищ, идите на хер.
Я сделал глоток пива и отвернулся. Тип напротив сокрушенно вздохнул и произнес:
– Вы Адамов Виктор Геннадьевич, 1955 года рождения, уроженец города Ленинграда. С 1973 по 1975 год проходили срочную службу в пограничных войсках на территории Таджикской ССР. Имеете поощрения и награды за отличную службу, участвовали в ликвидации банды Шарипова, демобилизовались в звании старшего сержанта. С 1976 по 1981 год учились в Школе милиции. Кандидат в мастера спорта по самбо, победитель юношеской городской спартакиады 1971 года. В прошлом году представлены к государственной награде за успешную работу по делу банды Короленкова, что я лично считаю вполне заслуженным – и не спорьте, всем известно, кто раскрутил зацепку с похищенными книгами, а потом и самого Короленкова нашел, когда тот скрывался в дачном поселке. В настоящее время проживаете с родителями по адресу: Серебристый бульвар, дом 18, корпус 2, а две недели назад вас бросила невеста Антонина. Теперь убедил?
Соображать было трудно и не хотелось, но упоминание невесты Антонины решило дело.
– Предположим. Что вам нужно?
– Вы дважды подавали заявление на поступление в Высшую школу КГБ, в 1981 и в 1982 годах, оба заявления были отклонены. А потом подавать больше не стали. Что такое? Потеряли надежду или прониклись корпоративной милицейской солидарностью?
– Поумнел.
– Это хорошо. Нам восторженные романтики не нужны. А подавали зачем?
– Хотел заниматься настоящим делом.
– И такая возможность вам представляется прямо сейчас. Насколько я знаю, вот это, – он показал на лежащую между нами бумагу, – Вы составили еще до того, как посетили секретаршу трагически погибшего товарища Трусана. Надо сказать, что получилось у вас поинтереснее, чем у меня. Вот, сравните.
Он снова полез в карман и выудил еще один листок. На нем, очевидно, тоже были изображены «артистка» и «американец», но женщина больше походила на азиатку, а мужчина – на сурового прораба со стройки.
– Грубовато, не находите? Предлагаю начать с разговора о том, какие обстоятельства послужили к составлению вашего варианта портретов этих примечательных граждан.
Я отставил в сторону кружку. Нужно было собраться с мыслями, но местный пивной коктейль этому никак не способствовал. Кем бы ни был мой визави, момент он выбрал прекрасно. Я подумал немного и сделал вынужденный ход, чтобы выиграть время.
– Как вас зовут?
Он чуть улыбнулся.
– Можете называть меня Кардинал.
– Не повезло с именем.
– Считайте, что это оперативный псевдоним.
– Вот что я вам скажу, товарищ Кардинал: не считая моего непосредственного руководства, за последнюю неделю вы третий, кто обращается ко мне с просьбами информировать о ходе и деталях расследования обстоятельств смерти Бори Рубинчика.
– Но я вас и не спрашивал про Рубинчика, – заметил Кардинал. – Это в его квартире видели этих двоих?
Я мысленно проклял и «Шмель», и гнусное пиво, и себя самого.
– Не совсем и не только, – уклончиво ответил я. Блеф был жалким, но ничего другого не оставалось.
– Вы сказали, что я третий. Положим, первый – это Жвалов, а кто второй?
– Толя Пекарев, знаете такого? Рубинчик распоряжался финансами его группы.
– А, ну это пожалуйста, – махнул рукой Кардинал. – Ну так как, расскажете про «не совсем и не только»?
– Мне хотелось бы объяснений.
– Справедливо. Видите, я пришел с открытым забралом, – он приподнял руки, показывая ладони. – Я расскажу вам, что могу, хотя, честно признаюсь, в этом деле и для меня много неясного. Но слушайте.
Примерно полтора года назад в НИИ связи ВМФ началась работа над проектом особой важности и совершенной секретности. Понятно, что в военном научно-исследовательском институте мало найдется тем, предназначенных для широкой публики, но в данном случае уровень секретности изначально был высоким и со временем только усиливался: если на начальном этапе к оценке предварительного теоретического обоснования еще привлекали экспертов из числа самых авторитетных ученых, то в последний год доступ к материалам имели только члены специальной комиссии Министерства обороны, числом не более десяти. Как вы понимаете, мне суть проекта известна только в очень общих чертах и по понятным причинам я не буду о ней распространяться. Достаточно сказать: значение этих изысканий таково, что работа курировалась на самом высоком уровне руководства военного ведомства, а успех мог бы привести к настолько решительному превосходству над потенциальным противником, что повлиял бы, ни много ни мало, на геополитическую карту мира.
Проект вела группа из двух ученых: Саввы Ильинского и Евгения Гуревича. Масштаб исследований предполагал использование огромного количества человеческих и вычислительных ресурсов – сами о том не догадываясь, необходимую черновую работу выполняли десятки и сотни ученых. Фактически в последнее время на Ильинского
