Перед тем как ответить, 22-й подошел к старику очень близко. Нагнулся, уперся локтями в разделявший их прилавок и шепнул:
– Потому что теперь это не так. Этих книг не существует. А те, что существуют, стали другими. Как будто их кто-то переписал.
– Как не существует? – переполошился старик, как оказалось, не такой уж и безмятежный.
– Я не знаю, как это объяснить. Но теперь все по-другому.
– Как это по-другому?
– В интернете в биографиях этих писателей вычеркнуты многие произведения. Сарамаго, например, не получал Нобелевскую премию. Потому что не писал альтернативный вариант Евангелия. Вы понимаете? Не получал, потому что не писал. И так про всех остальных тоже. Биографии изменены.
– Я не знаю, что вам сказать, – встрял старик. – Я не пользуюсь интернетом.
– Поверьте. Перед тем как прийти к вам, я обзвонил несколько городских библиотек. И знаете, что выяснилось?
– Что?
– Что многие из них как-то очень уж одновременно закрылись на ремонт и реконструкцию.
Старик задумался и сказал только три слова:
– Вот оно как!
– А те библиотеки, что открыты, не выдают некоторых книг. Они говорят, книги на руках или потеряны. Я был в нескольких читальных залах, перед тем как прийти к вам.
Старик молчал.
22-й испугался, что тот ему не верит, считает сумасшедшим, и даже отпрянул немного, словно желая дать старику как следует себя рассмотреть и убедиться, что все в порядке, что стоит перед ним человек вполне вменяемый и образованный.
Старик молчал.
– Вы мне не верите? – не выдержал наконец 22-й.
– Почему же? – удивился старик. – Наоборот, я не только вам абсолютно верю, но чего-то такого в этом роде и ожидал.
– Неужели? Не может быть.
– Очень даже может быть. Более того, это было совершенно предсказуемо.
– Что именно?
– Что они начнут уничтожать книги.
– Как у Брэдбери? – спросил 22-й.
– Может быть, поэтому с него и начали? – ответил старик вопросом на вопрос.
– А я не мог бы… – 22-й слегка замялся. – Ну, если у вас есть хоть что-то из этих книг… Не мог бы тогда лично убедиться?
– Ну конечно, – согласился старик и встал, чтобы направиться к полкам и извлечь оттуда несколько томов. – Вот держите – Сарамаго. Это Брэдбери. Замятина вам сейчас показать не могу. Он на руках, его читают.
– На руках?
– Нет, не так «на руках», как вам сказали в библиотеке, – успокоил 22-го старик. – Его читает юная девушка. Она работает в соседнем магазине. И мы можем вместе к ней зайти, чтобы она подтвердила.
– Нет, я верю.
– Я думаю, она только рада будет. К тому же, вероятно, она уже дочитала эту книгу и захочет передать ее вам.
– Хорошо.
– Я ей, кстати, Оруэлла тоже дал. Как насчет него? Он еще не попал в ваш список?
– Нет, – покачал головой 22-й. – Вы понимаете, я же не все еще успел проверить. Я как только заметил, сразу решил к вам.
– Мы можем это сделать вместе. Но, по-моему, так и проверять не нужно. Его точно уберут, как и многие другие книги.
– Когда?
– Рано или поздно. Скорее всего, рано. Очень скоро. Может быть, уже.
– Но зачем?
Тут старик посмотрел на 22-го и в очередной раз покачал головой, на сей раз укоризненно.
– Как вы можете спрашивать, если сами читали перечисленные вами книги? Это же очевидно.
– Я не очень понимаю еще, – попытался оправдаться 22-й.
– Или не хотите пока понимать.
– Или не хочу.
И тут открылась дверь, и Кирочка вошла сама, без приглашения, как будто знала, что сейчас самое время. В руках у нее были книжки.
Глава 5
В красном пеньюаре и домашних туфлях со стразами Клара сидела посреди огромной гостиной и внимательно прислушивалась.
Ее продюсерские навыки теперь пригождались ей не только на работе, но и в этом доме, где она заняла весьма прочное положение, но все-таки осторожничала, держалась начеку, не выпуская ни единой нити из сотканной с великим тщанием паутины.
Паучиха – вот, пожалуй, самое подходящее ей на сегодняшний день определение.
Наверное, она всегда имела соответствующие качества, но за последние три года раскрыла их и отточила до выдающегося мастерства.
Благодаря организаторским способностям и умению держать в подчинении разветвленные сети, образованные сотрудниками разных мастей и рангов, она оказалась незаменимой для учителя, который удостоил ее не только высокого статуса, но и своей постели.
Теперь она жила в его доме – гигантском, готовом проглотить как одного гостя, так и целую толпу. Таком огромном, что в нем сначала обязательно заблудишься и только потом с трудом отыщешь ориентиры.
У нее здесь была пара своих комнат. А что касается божественной постели, то туда она была звана не очень часто и никогда не осмеливалась постучаться в комнату учителя сама, без приглашения.
Могла ли она назвать себя его любовницей? Даже в мыслях – нет. Скорее, она была ему сподвижницей, послушницей (как ни странно, практически в истинно монастырском смысле), советницей, стилистом, экономкой, распорядительницей личных (и очень личных) встреч, ну и по совместительству – партнершей для сакральных сексуальных актов, в которых обремененный плотью бог живой нуждался не менее, чем иные смертные.
Может быть, даже более. Хотя нет. То, что происходило в его спальне не с ней, а с другими, было вызвано не его личными нуждами, а его высокой миссией. И в этом смысле Клара тоже была незаменима.
Она находила ему чистых девушек. Девственниц, желающих пройти обряд инициации и посвятить себя Божественному жениху. Через плотский контакт соединиться с Источником и возвыситься безмерно. Олицетворить собой вечный союз духа и материи. Может быть, даже зачать от Небесного посланника сына или дочь – новых членов священного культа.
Девственницы валили валом, и Клара в лучших продюсерских традициях проводила кастинг и допускала в учительскую опочивальню только лучших из лучших, опираясь на свой придирчивый вкус.
Ревновала ли она? Как можно! Она искренне верила в божественную миссию своего обожаемого повелителя и не смела оценивать его поступки.
И если в этой веренице малолеток у него находилось время и для нее, она была безмерно благодарна и каждый раз – и до, и после полового акта – падала ниц.
Все свои телевизионные проекты, кроме шоу целителя, Клара отменила, сдав позиции надежным преемникам. Что же касается этого конкретного действа, то его она не могла доверить никому другому. Она обратила весь свой пыл на то, чтобы сделать его еще более зрелищным, еще более рейтинговым. Пожалуй, и то и другое было уже невозможно.
В общем, жизнь ее изменилась кардинально. С той самой первой встречи в студии, когда она смиренно и страстно ползла к его ногам.
И Клара была счастлива. И все-таки немного напряжена.
Как сейчас, когда ей, облаченной в красный пеньюар и домашние туфли со стразами, приходилось прислушиваться к каждому шороху и тревожиться, а все ли в порядке там, наверху.
Учитель уже давно уединился с выбранной ею самой девицей, и та все не спускалась, побив рекорды по длительности присутствия претенденток на обретение святости
