– У меня и без того их хватало, – ответил он. – Я же торговец… был им. Держал про запас – для себя или для покупателей, – вот они и пригодились.

Хаксют умолк, прихлебывая горький напиток.

– Я начал читать еще до того, как умерла невестка, – сказал он. – Я надеялся, хотя бы она выживет. Она и внук. Но она умерла, и ее нерожденный ребенок тоже. Тогда… Понимаешь, шади, наша вера говорит: душа входит в человека с первым его вздохом. И я… Я подумал: если удастся поддерживать жизнь или подобие жизни в невестке столько, сколько потребуется, чтобы родился ребенок… Он ведь будет живым, так? А я сумею его сберечь, выкормлю… у нас были козы… И так у меня останется хотя бы внук или внучка…

– И ты сумел, – негромко произнесла Фергия.

Глаза у нее были черными и страшными, будто бы вовсе без белков, и я не мог понять: освещение шутит шутки или она просто перебрала ойфа?

– Да.

– И ребенок появился на свет?

Хаксют кивнул, и его вдруг затрясло. Я догадывался, почему: вряд ли живой труп мог родить самостоятельно, а значит, Хаксюту пришлось взять в руки нож…

– Я… никогда… никогда не видел ничего более… более… не могу подобрать слов, шади, – выговорил он, закрыв лицо ладонями. – Когда он – оно! – посмотрело на меня, я обгадился от ужаса… Потом… не знаю, что было. Последнее, что помню: огонь до неба. По всему Арастену горели дома, и я сжег свой и отпустил всех умерших в нем…

– Но книжки и деньги все-таки прихватил, – грубо сказала Фергия. – И удрал в теплые края. Н-да… Если ты действительно призвал немертвого, то неудивительно, что до сих пор ждешь, пока за тобой придут коллежские маги!

– Немертвого? – переспросил я.

– Да. Мы же с вами говорили о призванных духах, Вейриш, – напомнила она. – Вы представляете, что за тварь могла вселиться в нерожденного ребенка и как это выглядело?

Я вынужден был признать, что воображение мне отказывает. Может, и к лучшему.

– Хорошо, что ты сжег дом, Хаксют-шодан, – сказала Фергия, приобняв старика за плечи. – Эти твари не любят живого огня. А твоя не успела захватить взрослое тело и потому наверняка погибла, иначе мама бы узнала о странных смертях в Арастене… Тебя никто не искал, Хаксют-шодан. Никто не узнал о том, что ты сотворил. Ты сам себя наказывал все эти годы.

– Как приверженцы Забытого? – не удержался я.

– Да, все мы отчасти его последователи… Хаксют-шодан! – окликнула Фергия и легонько встряхнула старика. – Книги отдай мне. Пригодятся. Сдается мне, какой-то недобрый человек задумал что-то похуже кражи каравана… Да плевать бы на ту шерсть и перья, мальчика бы найти!

– Ты все-таки не за мной? – спросил Хаксют, поймав ее взгляд.

– Говорю ведь, в те годы в Арастене творилось такое, что твоих упражнений никто не заметил! Четыре десятка лет прошло… Да ты высокого мнения о своей персоне, Хаксют-шодан, если полагаешь, что тебя до сих пор разыскивают! – расхохоталась она.

– Смейся, смейся, шади… – вздохнул он и дрожащей рукой утер испарину со лба. – Чтоб тебе никогда не видеть того, что увидел я…

Мы молчали и пили ойф. Я смотрел на старика, половину жизни проведшего в чужой стране, похожего на адмарца, сумевшего открыть здесь торговлю, но так и не ставшего своим. В этом доме никогда не было женщины: я мог сказать это, взглянув на кухню, на одежду Хаксюта, на него самого…

Я знал, каково видеть угасающих близких. Знал, каково это – наблюдать за тем, как они старятся, вроде бы медленно… и так быстро для меня! Но вот вообразить содеянное Хаксютом я не мог. Не потому, что сам не прибег бы к последнему средству вернуть любимых, о нет… Просто – не мог. Было слишком страшно… и больно. Наверно, я слишком живо представлял себя на его месте…

– Ну же, вспомни, к кому еще ходил Ориш!

Услышав голос Фергии, я понял, что слишком углубился в свои переживания.

– Обещаю, я ничего не сделаю твоим коллегам, если они не станут запираться… И если сами не промышляют смертоведством…

Хаксют что-то пробубнил, я не разобрал, но Фергия принялась переспрашивать, стало быть, всё поняла.

– А почему мы угодили сюда? – задал я вопрос, который не давал мне покоя с самого начала. – Сразу – к человеку, который ждал возмездия?

– Именно поэтому, – ответила Фергия, отвлекшись на минуту от своей жертвы. – Хаксют-шодан решил, что я явилась по его душу. Сил ждать и скрываться у него уже не оставалось, но прийти с повинной он тоже не мог, верно?

Хаксют кивнул.

– Поэтому он сделал все, чтобы привлечь внимание к своей лавке, – продолжила Фергия. – Черная вывеска с белыми буквами уже достаточно бросается в глаза, это раз. Конечно, я могла сперва зайти в любую другую лавку, но эту бы точно не пропустила! Вейриш, вы же указали мне на нее, но сами-то прочли, что за книги предлагает это заведение? Там не на адмари было написано, на арастенском, если вы не заметили!

– Да вы шутить изволите… – выговорил я.

– Не верите – выйдите и посмотрите. А впрочем… – Она улыбнулась. – Хаксют-шодан наверняка зачаровал эту надпись, не так ли?

– Не я. Попросил знакомого… – тяжело вздохнул старик. – Он не знает арастенского. Недорого попросил – всего-то несколько слов заколдовать…

– Но всё равно странно, Вейриш, что вы этого не увидели, – сказала Фергия. – Вы же… ну… Должны были разобрать! Право, выгляните и проверьте, очень вас прошу! Я слышала, др… такие, как вы, способны видеть истинный облик вещи или человека, не важно, сквозь любой морок, а здесь такая ерундовина…

Мне самому стало любопытно: это я настолько невнимателен, или же знакомец Хаксюта применил какое-то удивительное заклятие нераспознавания, – и я направился к двери. Правда, не успел откинуть засов – в массивную створку кто-то ударился со всего размаха и закричал пронзительно и жалобно:

– Дядя Хаксют! Дядя Хаксют!.. Открой!..

– Открывай быстрее! – Старик вскочил на ноги с неожиданной для его возраста прытью и едва не своротил столик. – Это Чайка!

– Какая еще чайка? – удивленно спросила Фергия, подхватив полупустой кувшин прежде, чем ойф выплеснулся ей на шаровары. Реакция у нее была отменная. – Хотя… вопит похоже.

– Не какая, а какой… открывай же, Вейриш-шодан, чтоб тебе провалиться!

Я настолько опешил, что не сразу сообразил, в какую сторону открывается дверь. Впрочем, Хаксют пришел на помощь, и в лавку влетел кто-то взъерошенный, без тарбана, в лохмотьях, в ужасе глянул на нас с Фергией и кинулся на кухню.

– Стой! Стой! – завопил старик, кинувшись следом. – Это свои… Слышишь? Стой, дурной…

– Помочь, Хаксют-шодан? – спросила Фергия.

– Сделай милость, шади! Его надо… успокоить, – выдохнул тот. Несмотря на солидный возраст, он крепко держал трепыхающегося юнца. – И… и спрятать. Но это я сам, шади, не в первый раз…

– Судя по воплям снаружи, на