Начался урок русского языка. Учительница вызвала к доске Галю Григорьеву, толстую щекастую девочку, и стала диктовать ей слова и словосочетания.

Кусалки осторожно выглянули из рюкзака. Их никто не заметил. Ребята писали в тетрадках, а учительница смотрела в журнал.

– Вылезай, только тихонько! Не шуми! – Одноглаз выбрался из рюкзака и шмыгнул под парту.

– Давай развязывать шнурки! – предложил он маме-кусалке.

– Давай! – И мусорные человечки стали бегать между партами и развязывать всем шнурки. Вилка нашла где-то кусочек мела и измазала стул Гальки Григорьевой.

– Смотри, что я сделала! – прошептала она. – Девчонка вернётся и испачкается!

Одноглаз принюхался:

– Пахнет чем-то вкусненьким! Мой нос никогда меня не подводил! Идём стащим!

Запах доносился из рюкзака Федьки Потапова. Папа-кусалка подкрался к рюкзаку, прогрыз в нём дырищу и вытащил бутерброд с колбасой.

– Смотри, как они откармливают своего ребятёночка! Будто не знают, что много есть вредно! – фыркнула Вилка.

– Если будешь много есть, можешь в двери не пролезть! – нравоучительно сказал Одноглаз. Он слопал с бутерброда колбасу, а хлеб засунул в чей-то мешок со сменной обувью.

– Эй! Иди сюда! Я тебе кое-что покажу! – шёпотом позвала Вилка. Она старательно рисовала фломастером на чьей-то белой кроссовке страшную рожицу.

– Чего тебе? – Одноглаз подошёл к маме-кусалке.

– Смотри, что я нашла! – увидев, что Одноглаз рядом, она показала ему кусок пластилина.

– Ух ты! А ну дай сюда! – Одноглаз схватил пластилин и вылепил страшилище с развесистыми ушами. – Это ты! Полюбуйся! – сказал он жене.

– Ах так! Обзываешься! Вот тебе! – Вилка покраснела от досады, ухватила фломастер двумя руками и треснула им Одноглаза по лбу.

– Ой-ой! Шишка будет! – взвыл он.

Мама-кусалка зажала ему рот рукой:

– Тшш! Чего орёшь? Прячемся! Вдруг нас услышали?

Кусалки скользнули за батарею. Но в классе всё было спокойно. Мусорные человечки осмелели и продолжили свои шалости. Они бегали под партами, швырялись апельсиновой кожурой, вырывали из учебников страницы и пускали самолётики. Под конец всё это им надоело, и они стали выдумывать какую-нибудь новую глобальную проказу.

– Давай подразним училку! – Кусалки проскользнули под стол Галины Петровны и огляделись, прикидывая, что бы такое устроить. Вилка заметила закатившуюся под шкаф катушку с нитками. Недавно на уроке труда ребята учились пришивать пуговицы, вот, наверное, тогда-то катушка и потерялась.

Кусалки схватили катушку и принялись приматывать ногу Галины Петровны к стулу. Учительница ничего не замечала, потому что проверяла тетрадки. Но не успели кусалки как следует обмотать её ногу нитками, как задребезжал звонок.

– Сейчас грохнется! – кусалки потёрли руки.

– Урок окончен! – Галина Петровна встала со стула. Мусорные человечки ждали, что она упадёт, но учительница, не заметив, порвала привязывавшие её нитки. Кусалки едва не лопнули от досады.

– Нитки попались гнилые! – расстроилась мама-кусалка.

– Просто мы мало обмотали. Надо было побольше, – успокоил её Одноглаз. – Ну ничего, на другом уроке лучше обмотаем.

Галина Петровна вышла из класса. Ей нужно было зайти в учительскую и поговорить с завучем. А чтобы ребята, пока её не будет, не разбили чего-нибудь в классе (а такое уже случалось), Галина Петровна отправила их в коридор и закрыла дверь на ключ.

Сообразив, что они остались в классе одни, кусалки обнаглели и вскарабкались на учительский стол. На столе лежала стопка тетрадок с диктантами по русскому языку.

– Давай проверять тетрадки! Отметок понаставим! – и Вилка схватила со стола красную ручку. Одноглаз на всякий случай отпрыгнул подальше. Он хорошо помнил, как его треснули по лбу фломастером. Конечно, ручка не фломастер, но кто его знает, как обернётся.

Вилка решительно открыла лежащую сверху тетрадку и прочла несколько строк.

– В жизни не видела такой безграмотности, – покачала она головой. – Ну кто так пишет: «Двадцать пятое октября»? Нужно: «Дыватцадь пятае актюбря».

И мама-кусалка перечеркнула красной ручкой всю страницу.

– Какая самая худшая отметка? – спросила она у папы-кусалки.

– Кажется, семёрка, – наморщил лоб Одноглаз.

– Вот мы и поставим семёрку! – И мама-кусалка накалякала в тетрадке жирную семёрку.

– Мы и в журнал её проставим, пусть не думает, что ему сошло с рук! – заявила Вилка и схватила следующую тетрадку. – А это чья?

– Арины Поповой, – посмотрел на обложку Одноглаз.

– А ну её, эту Аринку! Даже читать не будем, чего она там понаписала! – махнула рукой мама-кусалка. – Просто так ляпнем ей две семёрки и одну восьмёрку!

Вилка отыскала в журнале Аринину фамилию и поставила ей две жирные семёрки и одну восьмёрку. Заодно она хотела поставить и девятку, но забыла, как она изображается, и вместо неё нарисовала зубастую рожицу.

Тем временем Одноглаз проверял следующую тетрадь. Это была тетрадка двоечника Федьки Потапова.

– «ДА-МАШ-НЕЕ ЗО-ДА-НИЕ», – прочитал по складам папа-кусалка.

– Молодец, Федька! Гений! – похвалила Вилка. – Всё правильно написал! Давай поставим ему какую-нибудь хорошую отметку. Какая самая хорошая отметка?

– Кажись, пятёрка, – сказал Одноглаз.

Мама-кусалка вывела в журнале жирную пятёрку и отбросила ручку.

– Уф! – вздохнула она. – Устала! Что ни говори, а мы здорово помогли училке. Проверили за неё тетради. Вот так вот всегда: мы пашем, а консервы другие лопают!

Вилка влезла на доску и нарисовала на ней мелом чудовище с единственным глазом навыкате.

– Что это за циклоп? – поинтересовался Одноглаз.

– Зачем же так самокритично? Вообще-то это ты! – И Вилка написала на доске крупными буквами: «АДНАГЛАС – ПАПАКУСАКА».

«Папакусака» схватил тряпку, чтобы стереть свой портрет, но в этот момент прозвенел звонок на урок. Кусалки шмыгнули за батарею. Ребята вбежали в класс и стали рассаживаться по местам. Вова тоже был среди них. Он уже успел сходить домой за сменной обувью и вернуться.

Галина Петровна вошла в класс и хотела уже начать урок, как вдруг Галя Григорьева вскрикнула:

– Ой! Кто-то измазал мне стул мелом!

– И стащили мой бутерброд! – возмутился Федька Потапов, вытаскивая из рюкзака прогрызенный пакет.

– Что за ерунда! Кому он нужен? – не поверила Галина Петровна. Но тут она посмотрела на доску и увидела портрет «папыкусаки».

– Кто нарисовал это безобразие? – хотела спросить учительница, но вспомнила, что на переменке в классе никого не было, она сама заперла дверь, и ужасно удивилась:

– Вот чудеса! Кто же это сделал? Может, привидение в гости приходило?

Ребята удивлялись вместе с учительницей. Из всего класса только Вова, вернувшийся из дома со сменкой, знал, кто это натворил. Стоило ему увидеть надпись под рисунком, как он обо всём догадался. Он-то хорошо представлял, кто такой этот таинственный «АДНАГЛАС – ПАПАКУСАКА».

Мальчик осторожно заглянул в свой рюкзак и увидел там кусалок. Вилка разрисовывала себе ногти фломастером, а Одноглаз писал Вове в дневник замечание: «Плоха видёт сибя на уроке!!! Нада выпороть и фздуть! Обизательна!»

– Зачем вы пришли? Вот возьму и расскажу про вас учительнице! И банки с консервами спрячу! – пригрозил кусалкам Вова.

– Вовочка, не рассказывай! Мы будем послушные-послушные! И вредничать перестанем! Только баночки не прячь! – И Вилка быстро захлопнула ногой Вовин дневник, чтобы мальчик не заметил, что они там понаписали.

– Ну тогда смотрите! – Вова погрозил им пальцем и