Дорога становится всё более извилистой, но хорошо сохранилась – ровная, как стол из масы. Колонну ведёт джип спецназа, за ним едет «мерседес» членов правления «ЭЭ», лимузин Security Corps, «майбах» отца, наш спальный «бентли» и вторая машина охраны. В это время суток вся дорога в нашем распоряжении. Мы въезжаем в сеть туннелей и ущелий в известняковых скалах. Мы находимся на территории заповедника Радец. Сетевая реклама говорит, что это самый красивый памятник неживой природы во всей Рамме. Коридоры, проделанные водой и шахтёрами, добывающими железную руду, кальцит и цветную известь, выглядят впечатляюще. Разноцветные слои скал, уложенные ровно один над другим, искрящиеся в лучах солнца каменные леса вертикально поставленных колонн, разбросанные тут и там водопады. Серебристые кусты и карликовые деревца, выросшие на склонах гор.
Дети не могут отвести взгляд от этого пейзажа, показывают что-то друг другу через стеклянную крышу машины, спрашивают про странные сосны, которые растут наверху, про каменные, напоминающие грибы колонны и ступени. На середине дороги к Радецу, на возвышенности, которую местные называют Голгофа, стоят три медных креста.
– Расскажи ещё раз, папа! – просит восхищённый Иан.
– Это памятник людям, которые погибли в шахтах. Выветриваемые скалы погребли под собой много шахтёров, которые прокладывали туннели. Другие утонули, когда попали в русло подземной реки.
– Это страшно, что они так погибали, – Иан вертит головой. Точно как я.
– Что такое подземная река? – допытывается Эмиля.
– Нам стоит почаще бывать дома, – на SII-5L включается Луиза. – Мы месяцами бесцельно сидим в Рамме, а дети вдыхают горный воздух из кондиционера.
– Дебильные идеи отца быть поближе к фабрике. А сам и так связывается с людьми через порталы, а на встречи высылает фантомов.
Перед нами темнеет Сулима, старейшее и самое большое из всех ущелий. Недалеко от северного входа находится маленький водопад и каменная табличка с Гжималой, семейным гербом. Осталось десять километров, чувствую себя почти дома.
Дорога сужается здесь ещё сильнее, большие грузовики и автобусы проезжают Сулиму по очереди. В ущелье почти целый день царит полумрак, только в середине лета лучи солнца в зените касаются его дна. Мы въезжаем в тень, становится холодно и влажно, бортовой компьютер сразу же увеличивает подогрев, но мы беззаботно открываем окна. Я осматриваю огромные валуны, поросшие мхом, и скалы из серой пемзы. Вдыхаю тонкий запах гнили. Лу раздаёт близнецам голубые напитки с соломинками.
Мы доезжаем до конца ущелья, когда машина спецназа внезапно останавливается, а датчики остальных реагируют резким включением тормозов. Банка с синтетическим соком выпадает у Эмили из рук, Луиза ловит её на полпути к сидению. Давид мгновенно начинает хозяйничать у консоли управления, а я подсоединяюсь к дополнительному серверу SII и – по непосредственному каналу колыбели – к радиопередатчикам охраны. Связи хватает, от первого автомобиля нас отделяет не больше двадцати метров.
Я слышу, как Брендан отдаёт короткие приказы. Его выкрики состоят из трёх-четырёх слов, но остальные спецназовцы схватывают всё за долю секунды. Они выпрыгивают из машин с оружием, готовые к стрельбе, следом за ними бежит остальная охрана. Они защищают телами наши лимузины, всё это сопровождается нервной беготнёй командиров.
Солдат Отдела спецназначения что-то обеспокоило на выезде из Сулимы. Картинка выглядит нормально, но Брендан утверждает, что датчики зарегистрировали преграду, скорее всего, транспортное средство, замаскированное голограммой. Я выглядываю из окна, несмотря на протесты Луизы, и пользуюсь зумом колыбели. Две фигуры в чёрно-жёлтой бронеформе, сетевых гоглах и шлемах незаметными прыжками выбираются из тени. Двигаются перебежками, используя каждый камень и излом, дающий частичное укрытие. Остальные спецназовцы прикрывают их, спрятавшись за джипом. Всё выглядит как на показательных учениях, которые мы видели с Антоном и отцом.
В голове раздаётся ускоренное дыхание. Разведчики замирают в нескольких метрах от выезда из ущелья.
– Докладывай, Марк, – распоряжается Брендан.
Но Марк, спецназовец, который стоит дальше всех, только хватается за лицо и, хрипя, падает на землю. Смарт-шлем другого солдата захлопывается с шипением, а он сам открывает огонь вслепую по направлению света. Быстрая тень проскальзывает за его спиной; я мог бы поклясться, что она появилась просто из скалистой стены. Прежде чем кто-либо успевает среагировать, она стреляет солдату в затылок. Только тогда Брендан и его команда открывают огонь.
Всё происходит синхронно, и, если бы не программное обеспечение колыбели, я бы не заметил и половины. В последний момент я успеваю спрятать голову от шального снаряда.
Кто-то яростно грызёт меня за ладонь, но это только иллюзия – Луиза пронзает руку своими нечеловеческими пальцами и затягивает меня внутрь. Она сбросила улыбку, грусть, неуверенность и заинтересованность, её взгляд потерял блеск. Я не вижу ни одного чувства, у неё сосредоточенное лицо. Всматриваюсь в матовые зрачки лишь какую-то долю секунды, потому что глазные яблоки обращаются внутрь черепа. Девушка пульсирует внутри, хотя тело остаётся неподвижным – сейчас взорвётся или провалится в карманную чёрную дыру. Луиза, отзовись!
Я хватаю её за плечи. «Бентли» запирает замки и затемняет окна, кондиционер надрывается в замкнутом пространстве.
– Отправлены приказы компьютеру машины, – шёпотом говорит Луиза.
– Что мне сделать? – кричу ей по SII-5L, чтобы не пугать детей ещё больше.
– На пол! Они могут попасть в вас даже через бронированные стёкла.
– А тот спецназовец, Марк? Что с ним?
– Мизатропин. Газ разрушил лёгкие, – она достаёт пистолет из тайника.
– У нас есть шансы, Лу?!
– Нападающих как минимум тридцать. Большой танец смерти, – что-то наподобие тени улыбки. – Мы должны продержаться пять минут. Надя подтвердила приём кода.
Это её последние слова в машине. Она снимает с предохранителя оружие и выскакивает наружу двойным сальто назад, дверь закрывается секундой позже. С неба летят белые шарики и тянут за собой змееподобные полосы газа.
Мгновение спустя падают первые охранники, телами в мундирах овладевают ужасные судороги. Стоящие ближе стараются в зверином инстинкте забраться в наш лимузин, но замки держат очень хорошо. Их кожа становится синей, изо рта и носа брызгает тёмная кровь. Сладкий запах палёного сахара – вот что они почувствуют в последний момент, прежде чем слизистые оболочки лопнут от токсинов и их поглотит мизатропиновая смерть. За несколько секунд погибают все, кто оказался снаружи без масок и защиты.
Армия из почти двух десятков солдат исчезает с лица земли. Остаются трое спецназовцев, палящие по всем направлениям из-за своего джипа, и Луиза, которая мелькает где-то между машинами.
Плач детей переходит в вой. Я прикрываю волчат своим телом, стараюсь защитить их от всемогущего зла. Луиза тем временем выбрасывает «Кватро». Она попадает из пистолета в склоны гор, с математической точностью монтирует
