«Она нарочно меня откармливает, – подумала Надя, чьи веки уже начали тяжелеть. – Дождется, пока я усну, потом сунет в печку и поджарит – вот и выйдет новая порция рагу». Впрочем, девочку это уже не пугало. На полу рядом с корзинкой Владчека женщина постелила одеяло. Надя рухнула на него и крепко заснула, довольная, что умрет не на голодный желудок.

Однако, проснувшись на следующее утро, девочка обнаружила, что все части тела по-прежнему при ней, а на столе ее ждет миска горячей каши, ржаные тосты с маслом и блестящие ломтики сельди, утопающие в соусе.

Старуха назвалась Магдой. Она села за стол и, посасывая сливу в сахаре, стала молча смотреть, как гостья завтракает. За окном падал снег, а Надя ела, пока не заболел живот. Насытившись, она поставила миску на пол перед медвежонком, и Владчек начисто ее вылизал. Только после этого Магда выплюнула сливовую косточку в кулак и спросила:

– Чего ты хочешь?

– Вернуться домой, – ответила Надя.

– Так иди, – сказала старуха.

Надя посмотрела в окно. Метель не прекращалась.

– Не могу.

– Тогда помогай мне помешивать варево в горшках.

Весь день до вечера Надя штопала носки, чистила сковородки, измельчала травы, процеживала сахарный сироп. От долгого стояния у плиты в клубах пара волосы у нее начали завиваться. Девочка мешала варево в котелках и гадала, какая судьба ждет ее дальше. В этот вечер на ужин они ели голубцы с мясом, жареного гуся с хрустящей корочкой, а на десерт – абрикосы с заварным кремом в маленьких розетках.

Утром Надя угощалась толстыми промасленными блинами с начинкой из вишни и творога. После завтрака ведьма спросила:

– Чего ты хочешь?

– Вернуться домой, – сказала Надя. Посмотрев в окошко, за которым сыпал снег, она прибавила: – Только не могу.

– Тогда мешай варево в горшках, – сказала Магда.

Так продолжалось день за днем, а снег все шел, наметая вокруг дома огромные пушистые сугробы. Утром метель наконец прекратилась. Ведьма накормила девочку картофельным пирогом с сосисками и спросила:

– Чего ты хочешь?

– Вернуться домой, – ответила Надя.

– Тогда бери в руки лопату, – сказала Магда.

Надя взяла лопату и начала расчищать сугробы вокруг дома. Компанию ей составил Владчек, весело кувыркавшийся в снегу, и слепой ворон, которого Магда кормила ржаными крошками и иногда носила на плече. Днем Надя подкрепилась черным хлебом с мягким сыром, печеными яблоками, выпила кружку горячего сладкого чая, приготовленного старухой, и отправилась в обратный путь.

Выйдя к лесу, она вдруг подумала: а в какую сторону идти? Ударил мороз, лес превратился в царство льда и сплетенных ветвей. Что ждет ее в чаще? И даже если она проберется через глубокие сугробы и найдет дорогу в Дуву, что тогда? Слабак-отец робко попытается ее обнять? А как поступит его похотливая жена? Ни одна дорога не приведет Надю в прежний, любимый дом. От этой мысли в ее груди образовалась болезненная трещина, щель, через которую в душу проникал холод. На какой-то страшный миг она почувствовала себя маленьким заблудившимся ребенком, безымянным и никому не нужным. Стой она хоть целую вечность на этой опушке с лопатой в руке, никто не окликнет ее, не позовет домой. Надя резко развернулась и побежала обратно, к золотистому теплу кухни. На бегу она шепотом повторяла собственное имя, словно боялась его забыть.

Изо дня в день девочка трудилась: мыла полы, вытирала пыль, чинила одежду, убирала снег, очищала окна от намерзшего льда. Но чаще всего Надя помогала Магде с готовкой – и не только еды. Ведьма делала лосьоны и притирания, едко пахнущие мази, настойки во флаконах темного стекла, жемчужного оттенка пудру, которую раскладывала по маленьким узорным баночкам. В горшках на плите всегда булькало что-то непонятное. Скоро Надя узнала секрет Магды.

Они всегда являлись поздно вечером, на растущей луне. Мужчины и женщины преодолевали долгие мили льда и снега, в санях или верхом на захудалой лошаденке, даже пешком. Они приносили яйца, вяленое мясо, муку, зерно; везли копченую рыбу, кирпичики соли, головы сыра, вино в бутылках, чай в жестяных банках и непременно сахар – целыми мешками, ибо Магда, как известно, любила сладкое. Они приходили за приворотным зельем или ядом, который нельзя распознать, умоляли сделать их красивыми, богатыми, здоровыми.

Когда в дверь стучали, Надя пряталась. По приказу ведьмы она забиралась на самую высокую полку в кладовой. «Молчи и не высовывайся, – наказывала Магда. – Не хватало еще, чтобы пошли слухи, будто я краду девочек». И вот Надя сидела в кладовой с Владчеком, грызла пряное сухое печенье или сосала лакричный леденец и наблюдала за работой ведьмы. Девочка легко могла выскочить к людям, закричать, что Магда удерживает ее силой, и попросить, чтобы ее отвезли домой. Вместо этого она сидела тихо-тихо, не издавая ни звука. Во рту растекалась сладость, а Надя смотрела, как люди приходят к старухе со своими просьбами, отчаявшись или негодуя, но при этом проявляют к ней неизменную почтительность.

Магда давала им капли для глаз, лосьоны для укрепления волос, разглаживала морщины, стучала по груди, пока хворый не отхаркивал черную желчь. Надя не могла понять, что из этого – настоящее целительство, а что – лишь умелое представление, пока однажды ночью к ведьме не пришла женщина с кожей, точно воск.

Как и остальные, она была страшно худой, с впалым, резко очерченным лицом. Магда задала ей вопрос, которым встречала всякого, к ней приходившего: «Чего ты хочешь?»

Задыхаясь от рыданий, женщина рухнула на руки ведьмы, и та принялась гладить ее по плечам, бормотать что-то ласковое, утирать слезы. Надя не могла разобрать слов – они переговаривались слишком тихо. Перед уходом незнакомка достала из кармана крохотный мешочек и высыпала его содержимое на ладонь Магды. Надя вытянула шею, стараясь получше разглядеть, что там такое, но ведьма быстро сжала кулак.

С утра Магда отправила девочку чистить снег. К обеду та справилась, но ведьма опять выпроводила ее из дома, сунув в руки тарелку тушеной трески. С наступлением вечера, когда Надя закончила посыпать края расчищенной дорожки солью, над опушкой поплыл запах имбирного печенья. Аромат щекотал ноздри и был таким густым, что почти пьянил.

За ужином Надя с нетерпением ждала, когда Магда откроет духовку, но на десерт старуха поставила перед ней тарелку с вчерашним лимонным кексом. Пожав плечами, девочка потянулась за сливками, как вдруг услыхала негромкое гуканье. Она посмотрела на медвежонка, но Владчек спал в своей корзинке, ровно посапывая. Гуканье повторилось, за ним последовало нечто похожее на жалобный хнык. Звук определенно доносился из духовки.

Надя вскочила из-за стола, едва не перевернув стул, и в ужасе уставилась на Магду. Старая женщина, однако, и бровью не повела. В дверь постучали.

– Ступай в кладовку, – велела Магда.

На мгновение Надя замерла между столом и дверью, точно угодившая в паутину муха, у которой еще есть силы освободиться из тенет, но затем скрылась в кладовке, не забыв затащить с собой на верхнюю полку медвежонка, чье теплое меховое тельце и сонное похрапывание ее успокаивали.

Магда открыла дверь. Женщина с восковым лицом стояла на пороге и не двигалась, словно боялась войти в дом. Ведьма обернула руки полотенцем и распахнула железные дверцы духовки. Оттуда послышался пронзительный детский плач. Пришедшая схватилась за косяк – у нее подогнулись ноги; она зажала рот ладонями и беззвучно зарыдала. Грудь ее ходила ходуном, по впалым щекам градом катились слезы. Магда завернула пряничного младенца в красный платок и вложила извивающийся, мяукающий сверток в протянутые руки