Я ожидала последствий своей гневной тирады, но их не последовало. Вместо того, чтобы возмутиться или поставить меня на моё ущербное место, уголок рта Кейна дёрнулся и он одобрительно кивнул. Именно в тот момент на меня снизошло озарение: я поняла его проблему. Он просто устал от девушек, которые готовы есть прямо с его рук. Этот парень менял их как перчатки потому, что все они были маленькими надоедливыми сучками, которые постоянно пытались угодить из-за того, что хотели удержать. Однообразие надоедает, поэтому Кейн и искал противоположность: несносную, привередливую, слегка пугливую и не боящуюся возразить ему девушку.

- Спасибо, что позволила выспаться, но мне пора, - немного отстранённо произнёс парень, быстро слез с кровати, но не настолько, чтобы я не рассмотрела кубиков на его прессе, взял со стула свою майку и одел её через голову, совершенно не повредив прическу. Волосы Кейна остались почти такими же, хотя нет, он стал выглядеть ещё более сексуально. Я уже начинала ненавидеть себя за то, что чувствовала, а чувствовала я пустоту от осознания того, как этот чертовски привлекательный парень прямо сейчас выйдет за дверь и возможно уже больше никогда не появится на пороге этой комнаты. Похоже мои слова, на которые он никак не отреагировал, всё же задели его и я почувствовала себя виноватой. Я старалась не показывать этого, но видимо мне не удалось скрыть эмоций, которые отразились на моём лице потому, что неожиданно для меня и как мне показалось для него самого, Кейн подошёл ко мне, обхватил своей мускулистой рукой мой затылок, притянул ближе и, прижав к своей груди, поцеловал в макушку, а затем медленно, обдавая своим дыханием кожу моего лица, его губы опустились рядом с моим ухом и, слегка коснувшись его губами Кейн, прошептал. - Девушки, которым идут кружева не должны грустить.

Этого простить я не смогла. Этот парень в прямом смысле заставил меня забыть как дышать, как только прижал меня к себе, не говоря уже обо всём остальном, что он сделал. В который раз Кейн заставил меня почувствовать то, что я не должна была чувствовать по отношению к нему потому, что это было неправильно. Я понимала это и, к сожалению парня, быстро пришла в себя, отстранилась от него и ударила полотенцем, которое всё это время держала в руках.

Вместо того, чтобы возмутиться или хоть как-то скривиться от удара (а он был даволи-таки сильным и скорее всего боль в его левом боку будет напоминать обо мне некоторое время), Кейн беззаботно рассмеялся, покачал головой как бы не веря в знакомство с таким "счастьем" как я и ушёл, больше не сказав ни слова.

После его ухода стало слишком тихо, слишком грустно и слишком одиноко. Складывалось ощущение, что у меня забрали что-то очень важное и ценное: что-то, без чего невозможно было жить и дышать.

"Чёрт! Неужели я действительно влюбилась в него?! Неужели я стала одной из тех помешанных на нём девушек? Нет, я не хочу быть одной из послушных собачек, которые только и жаждут, чтобы их погладили за хорошее поведение или одной из тех многих шлюх, с которыми спал этот парень! И я, чёрт меня дери, не хочу, чтобы хоть какая-то особь женского пола, кроме меня конечно, могла его касаться.. Господи, да я знаю его несколько дней!" - мой мысленный призыв к здравому смыслу не принёс особых плодов, поэтому собрав свои силы в маленький кулак, я засунула мысли и чувства к Кейну так далеко, как было возможно, пока не стало слишком поздно.

Сразу же после ухода ходячего тестостерона, я позвонила директору колледжа (да, у меня был её номер, а у неё мой потому, что я была сумасшедшей и ей нужно было следить за мной: если ты здоров по бумагам - это ещё не значит, что ты стал нормальным) и сказала, что мне очень плохо. Директриса несколько раз попыталась поймать меня на лжи, задавая разные вопросы и иногда повторяя их. К её несчастью, врать я умела просто мастерски: опыта к счастью было много.

Ближе к часу вернулась моя блудная Фиби. Девушка была жутко уставшей и в буквальном смысле валилась с ног. Я не стала бросаться на неё из-за того, что она подсунула мне Кейна и не стала спрашивать её о том, как она провела вечер, потому что: а) это было бесполезной тратой времени и б) по ней и так всё было видно. Я помогла Фиби дойти до кровати, по дороге сняв с неё пальто, а затем уложила её податливое и еле держащееся тело на кровать, сняла с её ног полусапожки на 15-ти сантиметровом каблуке (как только она могла на них столько проходить?), кинула их на пол и укрыла одеялом.

Мне было жутко скучно: Фиби спала, а Ханна не брала трубку, поэтому всё, что мне оставалось, это только сидеть на полу, подперев спиной холодную стену и думать о том, о чём не надо было думать. Через несколько долгих минут я поняла, что это не самое лучшее времяпрепровождение, поднялась и решила сделать уборку.

Я закончила к трём часам. Фиби всё ещё спала, поэтому я взяла на себя смелость и негромко включила телевизор, решив досмотреть остальные части форсажа. Я даже дозвонилась до Хлои, предложив ей составить мне компанию, но та отказалась, сказав, что чёртовы миссис и мистер Мортон очень соскучились по дочери и хотят провести с ней неопределённое количество времени. Она по-сестрински посоветовала мне запереться на все замки и несколько дней даже носа из-за двери не высовывать. Я бы её с радостью не послушала, если бы мне было куда и к кому идти, вот только правда была в том, что кроме Фиби и Хлои друзей у меня не было. От этой мысли мне стало только грустнее. Мне вообще следовало поменьше размышлять: так лучше как для меня, так и для окружающих.

Я сидела на диване и смотрела уже пятую часть фильма, когда поняла, что мне стало как-то слишком жарко. Первое, что я сделала, это потрогала лоб, но он был холодным. Это говорило только об одном: я горела изнутри! Я бросила быстрый взгляд на настежь открытые окна, прохлады от которых я не чувствовала точно так же, как и