-Необязательно напиваться, - разъяснил друг. - Можно последовать моему примеру и ограничиться умеренными дозами…

-Нет!

-Нет - не будешь пить? Или нет - не хочешь ограничиваться? - лукаво проколол шевалье.

-Первое, - буркнул Мариус, не отвечая на ироничность тона.

-Ну, нет так нет, - с философским видом уступил шевалье и переключился на загадочные действия приятеля, который, выбрав книгу, теперь рассеянно листал ее. Понаблюдав за Мариусом, Жан-Пьер с интересом осведомился: - А чем ты занят? Что ищешь?

Мариус вздохнул и, отложив книгу в сторону, неохотно покосился на друга:

-Сам не знаю… что-то стоящее… стоящее прочтения, я бы сказал.

-Неужели скука одолела? - фыркнул шевалье. - Я бы порекомендовал иные способы поразвлечься…

-Я и сам неплох в этих вопросах, - поморщился Мариус, снова принимаясь оглядывать полки. - И в данном случае скука не при чем… я просто начал чувствовать себя… ущербным что ли?

-Из-за того, что мало читаешь? - изумленно, даже с некоторой тревогой, спросил шевалье. Он просто не узнавал своего друга… куда девался бесшабашный и чуть развязный парень, поклонник удовольствий и развлечений?!…

-Неважно… - недовольно отмахнулся Мариус, раздосадованный недоуменным осуждением в голосе приятеля. Впрочем, граф и самому себе не мог окончательно сформулировать собственное желание приобщиться к миру литературы… не говорить же, в самом деле, “так делает Франсуаза”? Тогда шевалье окончательно поставит на нем жирный крест!

Хотя причиной встревоживших Жан-Пьера перемен была именно она, Франсуаза. “Потому что я не доверяю тебе… понимаешь? Не доверяю!”. Запечатлевшись в памяти, эти слова эхом звучали в голове Мариуса, будили его среди ночи, мешали радоваться привычному течению жизни… Ибо, по мнению прекраснейшей из женщин, он беспринципно шагает по трупам и потому недостоин ее доверия… Его репутация беспутного графа, репутация, которой молодой человек втайне гордился, превратилась в злейшего врага… в препятствие на пути к мечте. Ведь столь роскошная драгоценность, как Франсуаза, может считаться мечтой, правда?

-Мне кажется, пора меняться, - вслух произнес Мариус, решив, что нужно хоть как-то объяснить свои действия. - Вот… ищу пути!

Глаза шевалье заискрились смехом. Однако заговорил молодой человек серьезным тоном - пожалуй, слишком серьезным… за этой показной серьезностью Мариусу справедливо послышалась затаенная ирония.

-Да, в книгах любят умничать и советовать… но зачем тебе вся эта морока? Зачем меняться?

-Это мое дело, - резко ответил Мариус, недобро щурясь. Не хватало еще оправдываться!

-Боюсь, взрослому человеку измениться нелегко… - осторожно заметил Жан-Пьер, присматриваясь к другу и уже догадываясь, откуда ветер дует. Последние недели поступками красавца-графа руководила, сама того не подозревая, прекрасноглазая Франсуаза. Может, и сейчас дело в ней? Неужели она что-то сказала его неуемному приятелю, не привыкшему к амурным неудачам?

-Нелегко - не значит, невозможно! - хмуро парировал граф де Либон.

-Знаю, мадемуазель Лекруа поклонница книг… любит Мольера, говорят… - тщательно подбирая слова, проговорил шевалье, проверяя свою догадку. И, глянув на Мариуса, понял, что попал в точку: лицо друга напряглось, губы сжались в тонкую линию…

-Я не понимаю, о чем ты, - проворчал он, отвернувшись к полкам с деланно равнодушным видом.

Жан-Пьер кивнул, усмехаясь. Не понимает, значит… ну-ну…

-Женщины, женщины… - пробормотал он себе под нос. - Что вы делаете с нами, коварные?

Если Мариус и услышал комментарий друга, то предпочел проигнорировать…

* * *

Она проснулась в самом скверном настроении. И это, увы, было отнюдь не первое утро за последние пару недель, когда молодая женщина пробуждалась в мрачном расположении духа.

Франсуаза не могла объяснить и понять своей постоянной нервозности. Девушку ничто не радовало, все и вся раздражало и злило… жизнь перестала доставлять удовольствие, хотя причин для этого как будто не было: сцена, слава, восхищенные поклонники, богатый любовник, дорогие подарки… все по-прежнему! Однако при подобном изобилии жизненных благ актриса не чувствовала удовлетворения… чего-то явно не хватало! Чего-то… или кого-то?

Пожалуй, ответ “кого-то” был ближе к истине. Да, кого-то не хватало… Мариуса?

-Как так вышло? - хмуро бормотала Франсуаза себе по нос, отбросив одеяло и дернув за шнур звонка, вызывая служанку. - Почему?

Наверно, продолжай Мариус свои настойчивые ухаживания, девушке было бы легче сопротивляться его обаянию… однако сопротивляться было решительно нечему! После той злополучной ночи Мариус исчез из жизни актрисы и вот уже более недели не давал о себе знать. “Неужели сдался так быстро?” - досадовала Франсуаза, не желая признаваться, что сожалеет об скоропалительном отступлении роскошного поклонника.

Франсуаза присела к зеркалу и потянулась к пуховке, придирчиво изучая свое отражение. Хороша ведь, хороша? Определенно, хороша и еще вполне молода! Что ж его не устроило? Неужели тот факт, что “крепость” слишком поздно пала? Хотя она, Франсуаза, отчетливо намекнула во время последней встречи, что “надежда есть”... странно, очень странно!

Вошла Алика, прервав хмурые размышления актрисы.

-Да, госпожа? - сдержанно спросила камеристка, настороженно поглядывая на свою хозяйку… от которой служанке изрядно доставалось “на орехи” в эти дни. Франсуаза частенько срывала свое дурное настроение на верной Алике, и та теперь приближалась к мадемуазель с опаской.

-Принеси воды и помоги мне уложить волосы, - потребовала Франсуаза, все ещё изучая своё очаровательное личико в зеркале. Вздохнув, она капризно добавила: - Я выгляжу просто кошмарно!

Это было откровенным преувеличением, о чем Франсуаза явно знала. И если в былые времена Алика принялась бы горячо разуверять госпожу, сейчас предпочла промолчать… плачевный опыт минувших дней убедил служанку, что с нервными дамами лучше поменьше говорить, вообще пореже рот открывать. Правда, на сей раз тактика молчания не помогла избежать очередной истерической вспышки…

-Значит, согласна со мной? - обманчиво вкрадчивым голосом спросила актриса, щурясь, как кошка. - Согласна, что я выгляжу кошмарно?

Алика мысленно вздохнула; однако ответила спокойно, и на лице её не дрогнул ни единый мускул:

-Я считаю, вы всегда великолепны, госпожа.

-Почему же молчишь?!

-Не смею спорить с вами, мадемуазель.

-Ты иногда несносна, Алика! Никакого терпения на тебя не хватит! - рассердилась Франсуаза. - Ладно уж, займись моими волосами… времени в обрез.

Это, опять-таки, было преувеличением… Сегодня был один их тех редких дней, когда Франсуаза не выступала в театре и не ждала вечером Грегори… о чем Алика прекрасно знала.

-Слушаюсь, госпожа, - хладнокровно проговорила служанка.

Дамская причёска в те годы являла собою весьма эффектное зрелище. Напоминая порою многоярусную башню из локонов, она требовала искусного подхода: соорудить её было столь сложно, что женщины неделями не причесывались и ко сну отходили с эдакой махиной на голове. Однако Франсуаза не относилась к числу “леди” в прямом смысле слова и потому ограничивалась куда более простыми вариантами укладок. К тому же, что ей, как актрис, приходилось постоянно менять образы а с ними и парики…

Вот и