Сейчас я думаю: «Как? Ну, вот как я могла слушать это всё, и при  этом надеяться изменить его своею любовью?  Как я могла посеять и старательно взращивать в своей голове мысль, что он идеальный мужчина, зная всё это?» Я ходила, зачарованная, и твердила: «Он – идеальный». Я чуть не разругалась со всеми своими друзьями и родственниками, потому что они в один голос начали говорить мне: «Ты так каждый раз говоришь. И что потом?»

А потом он приехал весь в засосах, и даже не пытался скрыть этот факт, свалив ответственность за это на свою сильно пьющую и, по всей видимости, самую порочную, работницу своего гарема. Это она шантажировала его тем, что переспит со всем районом, и как он впоследствии признался, это был не только шантаж. Пока он изменял ей со мной, любимая работница гарема бастовала за защиту своих прав таким вот неприхотливым образом. Почему мой мозг не сказал в тот момент: «Беги, Лола, беги!» Почему я продолжала упорствовать и скрывать правду от самой же себя, разжигая костёр своего сердца и поливая его керосином? Про то, что я была готова умереть, я вовсе не шутила и, снося всё, как-то даже радостно и с воодушевлением тащила свой крест на Голгофу. Секс в тот раз оказался никаким и не долгим, поскольку любимый напился от переживаний из-за шантажа своей фаворитки, а головная боль и храп повторились. А перед этим снова были цветы и поход в ресторан, что, непостижим образом, компенсировало мои последующие страдания.

Утром он предложил прокатиться в Щелыково. Зима в лесу – это прекрасно. Но у меня снова разболелась голова, пока мы туда ехали. Третий раз подряд приступ головной боли заставил бы задуматься здравомыслящего человека, но я не сделала правильных выводов. Мы фотографировались на фоне зимних пейзажей, и у памятника Островскому, побывали на его могиле, а когда пришли к ключику, в котором растаяла Снегурочка, меня поразила перемена этого места, обычно доброжелательное, в тот раз оно веяло какой-то смертной тоской.

А потом была премьера «Юноны». Он не встретил меня, как договаривались, и метался во все стороны, расцеловываясь со всеми особами женского пола от двадцати до бесконечности, предварительно выпив в соседнем баре. Я заглотнула историю о том, как вдруг ему стало грустно от того, что проект закончился, поэтому он выпил и опоздал встретить меня. Позже, когда он отвозил меня домой, рассказал и о той девушке, с которой спал раньше и которую тоже пригласил. Меня едва не стошнило, я чуть было «не сняла решительно пиджак наброшенный», но он впился в меня как-бы страстным поцелуем и, наговорив всяких приятностей, вымолил ещё одно свидание. Снова цветы, романтика и усыплённая бдительность. Он старательно подкидывал углей в костёр моей страсти, обещая не прямо, а полунамёками, что всё у нас ещё может получиться, что он будет приезжать ко мне каждую неделю, что на самом деле всё не так трагично, как в «Юноне».

- Ты смогла бы меня столько ждать? – Затолкнув подальше в мои гланды крючок, надавил, чтобы сломать последний барьер. Я хоть и умная, но очень впечатлительная девушка. Радостно сглотнула наживку. А он всё подливал и подливал масла в огонь.

Утро я встречала, как солдатка, провожающая мужа на фронт. Меня колотило, и я из всех сил стискивала зубы, чтобы они не стучали от страха и горечи близкой потери. Мне хотелось впитать его запах, стать его кожей, привязать его к себе на тысячи верёвок и никуда не отпускать.

- Всё будет хорошо. Не переживай. – И ушёл. На следующий день к нему приехала ещё одна подруга из Москвы, которую он развлекал, водил на премьеру, а потом трахал, и всё ради статьи, в которой она назвала его молодым и талантливым художником. Барышня тоже, видимо, ослепла немного из-за тридцатиминутного дружеского секса.

Больше мы не виделись. Он дразнил меня в переписке то, что вот-вот собирается приехать, и что у него много проектов. То, что заканчивает свой кровавый развод с порочной фавориткой, которую он не просто трахал, а использовал из-за наличия у неё влиятельной в мире кино матери. То, что временно не уверен из-за нестабильности в работе, поэтому задерживается. То, что после меня ему не хочется быть с другими и чтобы я подождала немного, когда он всё утрясёт. И я ждала, обманываясь и радуясь этому обману до тех пор, пока мои субличности не взбунтовались. Я каждый день молила Бога и всех святых, которые когда-либо жили на земле, чтобы они помогли мне быть вместе с любимым. Я каждый день била во все колокола на всех колокольнях города с фанатичным упорством получить желаемое. Я почти год читала мантру для привлечения ведического мужа, в надежде, что это поможет привлечь не просто какого-то там ведического мужа, а именно моего Карякина, который почему-то вдруг станет ведическим. Блаженство экстаза вперемежку с невыносимой болью сопровождало меня всё это время. Я и слышать не хотела ни о каких других, и видела всегда и во всех только его одного. Однажды, по заданию, я проревела четыре часа подряд, смотря на фотографии любимого. Мне сказали, что техника настолько мощная, что на следующий день я буду ржать над своей трагедией, но на следующий день я проревела ещё четыре часа, а потом у меня просто слёзы кончились. Перепробовав все возможные способы успокоиться, отпустить, забыть, притянуть, я поняла, что сама не справлюсь и мне нужна помощь специалиста. Потихоньку, шаг за шагом, я начала приходить в себя. Я училась осознавать то, что мне нравится и выкидывать из своей жизни то, что не нравится. Я научилась делать себя счастливой сама, и перестала ждать, что придёт таинственный кто-то и сделает это за меня. Это оказалось не так-то и просто. Вдруг, откуда ни возьмись, начали вылезать страхи, страшилки и ужастики, которые словно гады при дневном свете прятались в тёмных уголках  под камнями и в омутах, но потревоженные моим движением к собственному счастью, зашипели и то и дело норовились укусить побольнее. Пришлось пооткручивать им их поганенькие головёнки. Я всегда считала себя победителем. Но пришлось признать, что доспехи победителя давно уже превратились в истлевшую робу жертвы. Именно «жертва» во мне заставляла меня ждать чуда, случая и того, что любимый вернётся, вместо того, чтобы идти вперёд, самой творить чудеса и найти новых любимых и любящих. Победитель сделал бы именно