оленями, и всех перевезли на другую сторону, хотя взяли за это довольно дорого.

Впереди опять потянулась бесконечная степь. Несколько раз путешественникам встречались группы остяков, исполнявших свои религиозные обряды. Большинство их поклоняется идолам, которых остяки делают из обрубка дерева, придавая ему человеческий облик. В каждом доме, в каждой хижине есть маленький божок, на котором в виде украшения висит маленький крест.

Жрецы остяков, «шаманы», извлекают себе немалую пользу из такой двойной религии — смеси христианства и язычества. Шаманы эти обвешивают себя разными побрякушками и, якобы в молитвенном экстазе, ломаются и кривляются перед идолами, точно в припадке падучей болезни.

Стоило Сандру увидать двух-трех таких бесноватых, как он принялся копировать их, ходил на руках, прыгал, как резиновый мячик.

Глядя на него, отец проговорил:

— Я вижу, сынок, что ты все так же ловок!.. Это очень хорошо!.. Надо всем нам упражняться!.. Не надо забывать, что нас ждет ярмарка в Перми!.. Честь семьи Каскабель должна стоять высоко!..

С тех пор как «Красотка» выехала из устья Лены, путь был нетруден. Иногда приходилось огибать встречавшийся по дороге густой сосновый или березовый лес, проезд через который не был возможен.

В общем, местность была очень пустынна. Можно было проехать несколько километров, не встретив ни души. Плотность населения в этих местах очень незначительна. В Березовском уезде, который считается самым богатым, всего пятнадцать тысяч душ на пространстве в три тысячи километров. Зато дичи всюду было много.

Сергей Васильевич и Жан охотились вволю, поставляя провизию Корнелии Каскабель. Часто их сопровождал Ортик, обнаруживший большую охотничью сноровку.

Зайцы водятся в степи тысячами, не говоря уже о пернатой дичи. Кроме того, есть здесь и лоси, и лани, и даже кабаны, которые в этих местах очень опасны, так что охотники остерегались гоняться за ними.

Что касается птицы, то были здесь утки, нырки, гуси, дрозды, рябчики, тетерева, аисты и белые куропатки. Выбор был громадный. Если случайно под выстрел подвертывалась какая-нибудь несъедобная дичь, то ее отдавали собакам, которые ее и уничтожали.

Вследствие такого изобилия свежей дичи все очень поправились и даже начали полнеть, так что наконец Каскабель нашел нужным вмешаться.

— Дети, бойтесь полнеть!.. Не забудьте, что вы артисты!.. Жир губит мускулы, отнимает у членов гибкость!.. Жир — бич акробата!.. Вы слишком много едите!.. Побольше умеренности!.. Сандр, мне кажется, что у тебя начинает расти брюшко!.. Это в твои-то годы!.. И тебе не стыдно?..

— Уверяю тебя, папа…

— Нечего и уверять!.. Вот буду взвешивать тебя каждый вечер, и если только замечу, что это правда, то приму свои меры!.. А Гвоздик… да он на глазах толстеет!..

— Я, хозяин?

— Да, а клоун не должен быть толстым, особенно, если его зовут Гвоздиком!.. Ну какой же ты будешь Гвоздик, если сделаешься круглым, как пивная бочка…

— Если я только не превращусь в спичку, — заявил Гвоздик, стягивая свой пояс.

Скоро «Красотке» пришлось переправляться через приток Енисея, приблизительно на границе полярного круга и умеренного пояса.

Сергей Васильевич нашел нужным по этому поводу объяснить, что такое полярный крут, и указать, что за ним, даже летом, солнце не поднимается выше двадцати трех градусов над горизонтом.

Жан имел кое-какое понятие о космографии, поэтому понял объяснение Сергея Васильевича. Но Каскабель, как ни напрягал свои умственные способности, все-таки не мог себе представить, что это такое — полярный круг.

— Я знаю только те круги, через которые прыгают наездники и наездницы, — сказал он. — Но это не помешает нам спрыснуть ваш полярный круг.

И полярный круг был спрыснут бутылочкой вина, как это обыкновенно делают моряки, переезжая через экватор.

Перейти через реку было довольно трудно, так как парома здесь не было. Пришлось искать брод, и на это потребовалось несколько часов.

Оба матроса усердно помогали и не раз входили по пояс в воду.

Гораздо легче было переезжать 16 мая через другой приток — узкий и мелкий.

В начале июня началась сильная жара, что всегда кажется необычайным в этих широтах. А в последние две недели июня термометр показывал от двадцати пяти до тридцати градусов. Тени в степи не было, и путешественники очень страдали от жары. Даже ночь не приносила с собой прохлады, потому что в это время солнце почти не заходит за горизонт. Едва успеет оно закатиться, как уже вновь встает.

— Проклятое солнце! — повторял Каскабель, вытирая платком лицо. — Прямо пекло!.. Я допускаю еще такую жару зимой!..

— Но ведь тогда была бы уже не зима, а лето, — возразил Сергей Васильевич.

— Именно! — ответил Каскабель. — Но самое обидное — это то, что теперь нам очень пригодился бы для освежения маленький кусочек льда, а между тем целых три месяца у нас было столько льда, что его девать было некуда!..

— Но, мой друг, ведь если бы у нас теперь было много льда, то было бы очень холодно, а если бы было холодно…

— То не было бы жарко!.. Все это, к сожалению, справедливо, — сказал Каскабель. Затем он не удержался и прибавил: — А все-таки адски жарко.

Тем не менее охотники продолжали охотиться, с тою лишь разницей, что уходили очень рано утром. Один раз им удалось подстрелить довольно крупное животное, которое они с трудом принесли в лагерь. Оно было похоже на оленя и очень красивое, с короткой рыжей шерстью. По хребту у него шла полоса, как у мулов, а длинные рога загибались к спине.

— Какой великолепный олень! — вскричал Сандр.

— Жан, зачем ты убил оленя? — обратилась с упреком к старшему брату Наполеона.

— Чтобы его съесть, сестренка!

— Я их так люблю.

— Ну вот ты и попробуешь, какие они на вкус, — сказал Сандр. — Тут на всех хватит.

— Утешься, милочка, — сказал Сергей Васильевич, — это не олень.

— А что это такое?

— Это аргали.

Сергей Васильевич не ошибся. Эти животные, живущие зимою в горах, а летом на равнинах, в сущности — большие бараны.

— Корнелия, — обратился к жене Каскабель, — так как это баран, то ты подашь нам к обеду бараньи котлеты.

Мясо аргали очень вкусно и сочно. Поэтому все отдали ему должную честь. Кажется, в этот день даже сам Каскабель немного пополнел, что совсем не годилось для его профессии.

Теперь путь шел по почти бесплодной степи. Деревни остяков уже больше не попадались, лишь иногда встречались группы кочевых остяков, направлявшихся к востоку. Впрочем, Сергей Васильевич не без умысла направлял маленький караван по безлюдным местам. Ему хотелось миновать Березов.

Окруженный великолепным кедровым лесом, Березов стоит на высоком холме над рекой Сосьвой, по которой снуют барки и торговые суда. Две церкви и двести домов делают Березов центром северной Сибири.

Очевидно, прибытие «Красотки» возбудило бы общее любопытство, и полиция пожелала бы поближе познакомиться с членами труппы. Лучше было миновать не только город, но даже и его уезд. Жандармы всегда остаются жандармами, и лучше было не иметь с ними дела.

Но этот объезд еще больше утвердил Ортика и Киршева в уверенности, что Сергей Васильевич хочет тайно вернуться в Россию.

Для отъезда пришлось подняться немного к северу от Березовского уезда. Это удлиняло путь всего на несколько километров. 16 июня маленький караван остановился на правом берегу большой реки Оби.