обратилась в лохмотья. Пищу им давали ту же, которая была и у самих туземцев, но в таком скудном количестве, что ее едва хватало для утоления голода. При этом они высказывали предположение, что относительная свобода им дана лишь до тех пор, пока бегство невозможно, но лишь только наступит весна, как надзор станет бдительнее.

— Так как тогда, — основательно заявил матрос, — стоит лишь захватить рыболовную лодку, и на ней можно будет достичь материка. Так что возможно даже, что нас будут держать взаперти.

— Да, но весна не настанет раньше, как через четыре или пять месяцев, и быть столько времени в плену…

— А разве у вас есть возможность бежать?.. — живо спросил Ортик.

— Пока еще нет, — отвечал Сергей Васильевич, — но до тех пор нам надо помогать друг другу. Видно, что вы много перенесли, друзья, и если мы можем быть вам полезны, то…

Оба матроса довольно сухо поблагодарили Сергея Васильевича. Хорошо было бы, если бы время от времени они могли пользоваться немного лучшей пищей. Да если бы к этому прибавить еще два одеяла… Но жить вместе они решительно отказались, пообещав заходить иногда в повозку.

Сергей Васильевич, Каскабель и Жан вернулись к своим. Хотя оба матроса показались им несимпатичными, тем не менее было решено помогать им по мере возможности и, если представится случай бежать, то Сергей Васильевич решил не покидать их здесь.

Прошло две недели, и за это время все попривыкли к новому положению. Каждое утро надо было являться к царьку и выслушивать от него требования выкупа. Он сердился, угрожал, ссылался на своих идолов, уверял, что выкуп этот нужен не ему, а богам…

— Старый плут! — ворчал Каскабель. — Лучше бы отдал наши деньги… Ну да мы посмотрим! — прибавлял он.

Тем временем Каскабель ломал себе голову, придумывая, какую бы шутку сыграть с этим плутом. В самом деле, ведь не опустел же его «мешок», как он называл свою голову. Если в этом «мешке» возникла такая смелая мысль, как возвращение из Америки в Европу через Азию, то неужели там не отыщется еще какой-нибудь идеи!.. Да после этого он признает себя круглым дураком!

— Нет, нет, Цезарь! — повторяла ему Корнелия. — Ты все-таки кончишь тем, что придумаешь что- нибудь особенное!.. Это явится в твоей голове в тот момент, когда ты и думать об этом не будешь.

— Ты в этом уверена?..

— Вполне!..

Того же мнения держался и Сергей Васильевич, который всех ободрял и поддерживал. Но его попытки убедить Чу-Чука отказаться от выкупа до сих пор не имели успеха. Да к тому же некуда было торопиться. Если бы даже царек и согласился отпустить их, все-таки теперь, при тридцати и сорока градусах ниже нуля, нечего было и думать уехать с острова Котельного.

Наступило 25 декабря. Корнелии захотелось приготовить вкусный обед, и она испекла огромный сладкий пирог, так как и муки, и рису, и сахару у нее было еще много.

Оба русских матроса были приглашены к обеду. По этому случаю они в первый раз вошли внутрь «Красотки».

Когда один из них заговорил, голос его поразил Кайету. Ей показалось, что она слышала этот голос, но когда и где — она совершенно не могла припомнить.

Говорил Киршев.

Впрочем, матросы не понравились ни Корнелии, ни Наполеоне, ни даже Гвоздику. Казалось, что и гости чувствуют себя неловко в непривычном для них обществе.

К концу обеда, по просьбе Ортика, Сергей Васильевич рассказал приключения семейства Каскабель во время их пребывания на Аляске и о том, как его подобрали полумертвым после покушения на него разбойников из шайки Карпова.

Если бы матросы сидели поближе к свету, можно было бы заметить, что они обменялись странным взглядом, когда речь зашла о преступлении. Но взгляда этого никто не заметил. Закончив обед куском пирога и стаканом вина, Ортик и Киршев вернулись домой.

Едва они вышли из повозки, как один из них сказал:

— Вот так встреча! Ведь это тот самый русский, на которого мы напали на границе и которого эта проклятая индеанка помешала нам прикончить…

— И ограбить, — прибавил второй.

— Да!.. А его тысячи теперь достались Чу-Чуку.

Таким образом, предполагаемые матросы оказались разбойниками из шайки Карпова, грабежи которого навели страх на побережье западной Америки. После неудачного нападения на Сергея Васильевича, лицо которого они не могли рассмотреть в темноте, они достигли порта Кларенс. Там они украли лодку и попытались перебраться через пролив, но течение, бороться с которым они были не в силах, увлекло их к северу. После того как они натерпелись и голоду и холоду, их в конце концов выбросило на один из островов архипелага Ляхова, где их и захватили туземцы.

Так дожили путешественники до 1 января 1868 года. Положение их на архипелаге Ляхова и так было незавидным, а тут еще эти два матроса. Кто мог бы поручиться за то, что злодеи не захотят воспользоваться этой неожиданной встречей? К счастью еще, они не знали, что путешественник, которого они чуть не убили на границе Аляски, — граф Наркин, политический преступник, бежавший из Якутска. Не знали они и того, что Сергей Васильевич решил вернуться в Россию под видом члена странствующей труппы. Если бы только они это знали, то вряд ли упустили бы случай использовать эти сведения. Они начали бы шантажировать самого Сергея Васильевича или выдали бы его русским властям взамен полного прощения или известной награды. Знали тайну Сергея Васильевича лишь супруги Каскабель, но кто мог поручиться, что тайна эта как-нибудь случайно не обнаружится.

Пока, однако, Ортик и Киршев продолжали жить уединенно, твердо решив присоединиться к путешественникам, если представится возможность бежать.

Было во всяком случае ясно, что в эту пору, полярной зимой, нечего и думать о какой-либо попытке бежать. Стояли такие сильные морозы, что пар, вылетавший при дыхании, моментально превращался в снег. Термометр падал иногда до сорока градусов ниже нуля. Даже при безветрии было трудно переносить такую температуру. Корнелия и Наполеона боялись высунуть нос из «Красотки», да им это и не позволили бы окружающие. Какими бесконечными казались им эти дни без солнца, скорее — тянущиеся круглые сутки ночи!

Кайета, привыкшая к холодным зимам Северной Америки, не боялась выходить на воздух. Да и туземные женщины не покидали своих обычных работ. Одевались они в двойное платье из оленьей кожи, сверх которого было еще нечто вроде длинной меховой рубашки; на ногах меховые чулки и мокасины из тюленьей кожи, на голове — капюшон из собачьего меха. Туземки так закутывались, что не видно было даже кончика носа.

Сергей Васильевич, Каскабель, оба его сына и Жирофль были обязаны являться ежедневно, как и матросы, к Чу-Чуку.

Одевались они тепло и не боялись выходить во всякую погоду.

Жители Новой Сибири холода почти не замечают. Обыкновенно они охотятся, и на охоте питаются мясом животных, которых убивают, а жажду утоляют снегом.

Их легкие сани, сделанные из китового уса или китовых же ребер, ставятся на лыжи, низ которых перед отъездом в путь поливают водой, чтобы они обледенели. Запрягают туземцы оленей или собак особой породы — лаек, которые по виду своему и по свирепости напоминают волков и покрыты очень густой пегой или серой шерстью.

Когда туземцы ходят пешком, то подвязывают к ногам лыжи, на которых пробегают громадные расстояния и через проливы, между островами архипелага, и на материк, через тундру.