– Ваших клиенток, – не удержался Дитерих.

– В первую очередь, – улыбнулся Бенедикт. – Но и помимо них, поверьте, свидетелей хватает. Для того, чтобы не позволить информации распространиться, мне пришлось бы убить десяток-другой моих знакомых. И это не считая тех, кто ежедневно посещает мой сайт в Интернете.

– Вы что, работаете под собственным именем? – от удивления Дитерих даже забыл о том, что заставило его начать этот разговор.

Безмолвный кивок Бенедикта был ему ответом.

– Зачем? – простонал Дитерих. – Не нужно, не говорите, – тут же прервал он открывшего было рот коллегу, – мне дороги мои нервы.

– Вы напрасно так расстраиваетесь, Конрад, – вновь улыбнулся Бенедикт, – поверьте, будь у вас хоть одна причина это делать, я сам написал бы заявление об уходе еще несколько лет назад. Но – не знаю, к лучшему или нет, – никого на самом деле не интересует эта сторона моей жизни.

– Среди студентов ходят разговоры!

– Среди студентов всегда ходят разговоры, – пожал плечами Бенедикт. – Это не значит, что моя или чья-то еще жизнь должна от этого зависеть. Прошу вас, успокойтесь, – добавил он, видя, что Дитерих пытается сказать что-то еще, – люди склонны преувеличивать важность вещей, которые на самом деле не стоят выеденного яйца. Если вы не будете поощрять их в этом, они вскоре обо мне забудут.

– О вас забудешь, как же, – проворчал Дитерих. – Студент третьего курса – не Энди Торнтон – спросил у меня сегодня, правда ли, что один из преподавателей нашего факультета – проститутка и означает ли это, что он проводит психологическое исследование, работая в борделе под прикрытием? – устало сказал он.

– Хастлер, – заметил Бенедикт.

– Что? – не понял Дитерих.

– Хастлер, – четко и с тем же спокойным выражением лица повторил его собеседник.

– Это еще что такое? – Дитерих почувствовал, что начал уставать от всех этих новых терминов и деталей.

– Хастлер – это жаргонное слово, обозначающее мужчину, занимающегося проституцией, в основном, работающего на улице и не слишком разборчивого в клиентах, – вежливо пояснил Бенедикт. – Я использую это название, потому что оно удобно в смысле полного отсутствия возможности для возникновения иллюзий романтического толка, которые хотя и редко, но иногда все же возникают у девушек, которые обращаются ко мне.

– Хастлер, – медленно проговорил Дитерих. – Хастлер. Это слово написано на вашей визитке? – любезно поинтересовался он.

– Разумеется, – ответил Бенедикт. – И на моем сайте, и в договоре, который я заключаю с женщинами, обращающимися ко мне. Разве это не логично?

– Логично, – кивнул Дитерих и внезапно расхохотался. – Тэррингтон, мне нужно было сдать вас в полицию, – отсмеявшись, сказал он. – За нарушение устава университета и посягательство на общественную мораль.

– Для этого вы слишком умны, – с улыбкой ответил Бенедикт. – Но даже будь на вашем месте кто-нибудь другой, это ничего бы не дало. Потому что…

– Потому что с вами связываться – себе дороже, – устало махнул рукой Дитерих. – Здоровее будешь.

– Вот именно. Собственно, декан, – глаза Бенедикта понимающе блеснули, – я пришел к вам для того, чтобы сказать, что, если мои предположения верны, в этом году у меня будет два первых курса.

– Я знаю об этом, – кивнул его визави. – И уже опасаюсь за их душевное здоровье.

– Не стоит, – рассмеялся Бенедикт. – Кажется, за то время, что мы работаем вместе, вы могли убедиться, что я не занимаюсь браконьерством, – сказал он, поднимаясь. – Даже если речь идет о пираньях.

– Особенно если речь идет о пираньях, – утвердительно качнув головой, отозвался декан. – Но я все равно волнуюсь.

– Относитесь к этому как к издержкам вашей работы, – весело подмигнул ему Бенедикт и добавил, направившись к двери, – и не слушайте тех, у кого еще не успели вырасти зубы. Уверен, им и без вас есть на ком тренировать свою бескомпромиссность.

С этими словами он взялся за ручку двери и, еще раз улыбнувшись своему декану, вышел.

Дитерих внимательно посмотрел ему вслед и вздохнул.

Учебный год обещал быть интересным.

Впрочем, как всегда.

Глава 3

Энни. Метабола

Мета́бола (др.-греч. μεταβολή – поворот, перемена, переход; лат. transitus) в древнегреческой гармонике – перемена в звуковысотной структуре, как правило, приводящая к перемене этоса (характера) музыки; в современной гармонии – категория модального лада.

С самого утра Тони выглядел хмурым, огрызался на телефонные звонки и вообще был не похож сам на себя. На вопросы о том, что с ним, не отвечал или отмахивался. «Надо будет припереть его к стенке, как выдастся свободная минута», – рассеянно подумал Бенедикт и переключился на собственные проблемы. Следовало изучить досье трех клиенток, и работа обещала быть не из легких. «Зачем я вообще подписался на это? – раздраженно думал он к вечеру. – Этим женщинам нужен психотерапевт, а не хастлер. Я убью Тони». И тотчас, словно в ответ на его мысли, в дверь просунулась кудрявая голова.

– Что делаешь? – Тони был непривычно усталым и взъерошенным.

– Исхожу ненавистью, – мрачно ответил Бенедикт.

Тони вопросительно поднял брови.

– Это, – Бенедикт угрожающе указал на ворох бумаг на своем столе. – Скажи мне, ради Бога, дорогой друг и партнер, где ты понабрал это… этих… – он махнул рукой, не в силах выразить всю глубину своего негодования, – в архивах Бедлама?

– Не сгущай, – Тони закатил глаза. – Они милые. Им просто нужно немного ласки.

– Ни черта они не милые, – взорвался Бенедикт, – а нездоровые дамочки, у которых проблемы с головой! И, кстати, мне казалось, мы договорились – никаких фригидных женщин? – Он откинулся на спинку кресла и утомленно провел руками по лицу. – Теряешь хватку, приятель.

– Ничего я не теряю, – буркнул Тони и протиснулся в дверь. – У меня как раз для тебя есть… кое-что нестандартное… в общем, нужна твоя помощь.

– У меня твоих нестандартных полный ящик, – сварливо отозвался Бенедикт, но, увидев, что Тони, похоже, всерьез взволнован, прервал сам себя. – Постой, ты с утра какой-то странный. Я еще хотел спросить у тебя, но с этим, – он кивнул на разбросанные по столу папки, – совсем забыл. Это как-то связано с работой? Не помню, чтобы ты так волновался из-за клиенток.

Тони отошел от двери и опустился в кресло с другой стороны стола. Казалось, он не знает, как начать.