отцу. Вскоре из зала донесся ее радостный голос. Я ссыпал бижутерию в шкатулку, одним из последних скатилось кольцо, принесенное пареньком. Тот же погнутый обод, тот же приплюснутый ромб, та же грязь между камнями. С кольцом ничего не произошло, но я стал другим, даже покореженное, среди бижутерии оно смотрелось как-то иначе, как гимназистка среди деревенских сверстниц.

Трое суток я вымачивал его в растворе нашатырного спирта, мыл с мылом, безжалостно тер зубной щеткой, выковыривая иглой размякшую грязь. И после каждой процедуры рассматривал в лупу. Не вызывало сомнения, что кто-то из прежних владельцев кольцо не ценил, с ним на руке выполнял физическую работу, о чем свидетельствовали многочисленные царапины на ободе. Среди них через сильное увеличительное стекло обнаружил остатки золотниковой пробы 56 и аббревиатуру пробирного мастера «ОЯ». Клеймо ювелира безвозвратно стерлось. Шипы камней были обрезаны, что говорило о том, что изделию не менее ста лет.

В «Толковом словаре русского языка» под редакцией Ушакова слово «удар» имеет шесть значений. «Крутящиеся» придумали седьмое: удар – крупная удача; приобретение предмета, стоимость которого в сотни раз превышает сумму, за него уплаченную. Бриллиантовое кольцо, купленное в куче бижутерии, несомненно, отвечало этому смыслу. Но ни радости, ни восторга от обретения «ударного предмета» я не испытал, скорее грусть и разочарование, физически ощутив, что жизнь человека – эпизод в истории вещи. Я не родился, а кольцо существовало, меня не станет, а оно продолжит путь.

Закончив работу, вышел в зал, в тот день за прилавком стояла Татьяна Яковлева. Приветливая и любознательная, она интересовалась старинными вещами, слушала мои пояснения и рассказы «крутящихся», быстро училась. Не имея специального образования, за короткий срок стала неплохим специалистом, но вышла замуж, родила и уволилась.

– Какое красивое! – воскликнула Татьяна, когда вынес кольцо на свет. – Можно померить? – И, не дожидаясь согласия, надела.

Отстранив ладонь от лица, она пошевелила пальцами, потолочные огни отразились в камнях, они ожили и засверкали, переливаясь темным благородным цветом.

– Бриллианты? – предположила она. И сама же ответила: – Конечно, бриллианты! Ой! – вскрикнула Татьяна, поднося кольцо к глазам, – одного не хватает! Но лапки целы, можно вставить.

– У меня таких мнОго былО, – пренебрежительно проворчала Кикимора, роющаяся в бельевой тумбе, где хранила съестные припасы, – батькО принОсил.

– Таких, точно? – обиделась Татьяна.

– Даже лучше.

«Нерадостное открытие» о несоразмерности человеческой жизни и создаваемых им вещей настроило на философский лад. «Золото, судя по пробе, отечественное, – думал, вернувшись в кабинет, – а камни? Индийские или африканские?»

Фантазия унесла в прошлое, в памяти ожили страницы приключенческих романов Сабатини, Хаггарда и Коллинза, которыми увлекался в детстве, представились копи Голконды, тысячи полуголых индусов, роющихся в песчаных руслах рек. Подобное происходило и на берегах Оранжевой реки на юге Африки. Хозяин копей – наверняка англичанин в шортах и колониальном шлеме – складывает мутные камни, найденные индусами и черными невольниками, в кожаный кошель, запирает в ящик. Под знойным солнцем на слонах ящик перевозят в Бомбей или Калькутту, а может, в Дурбан или Кейптаун, грузят на пароход. Гудок – и судно отваливает от причала, через шторма и штили держит курс на Альбион, в Лондоне – алмазный аукцион. Затем Антверпен, где кристаллы изучат, нанесут разметку, распилят и огранят. Мутные неровные камушки превратятся в бриллианты. Неизвестный мастер изготовит из золотой проволоки каркас, разместит двадцать одну опору, припаяет восемьдесят четыре крапана. На каждой опоре закрепит дышащий огнем камень, оттиснет на ободе именник и передаст в пробирную палату. Родилась «Маркиза»! Именно так называется форма кольца в виде вытянутого ромба. Кольцо уложат в футляр, выстланный бархатом или шелком, и отправят в магазин.

В Гостином дворе или Пассаже господин в визитке, лаковых туфлях и котелке или дородный купец в поддевке и сапогах, а может, чиновник в вицмундире выберет его для своей невесты, супруги или дочери. Первая владелица, кто она? Ранним утром или поздним вечером, в интимной обстановке или прилюдно мужчина преподнесет подарок. Сорван бант, коробочка открыта. Восторг! Объятия! Поцелуи! Колечко на пальце. Солидный господин, купец или чиновник доволен. А потом приемы, рауты, балы, оркестр, и тонкая ладонь на мужском плече, и сотни свечей отражаются в камнях.

Семнадцатый год задул свечи, чугунным катком прокатилась по стране Гражданская война. Где господин в визитке, лаковых туфлях и котелке? Где купец в поддевке, чиновник в фуражке и вицмундире? Где первая владелица, балы, рауты, приемы?

В памяти всплыл паренек в мятых штанах и грязной футболке, дерматиновый портфель и фотография мужчины в военной форме: казенное лицо, петлицы с двумя звездочками и одним просветом. Понятно, бижутерия и кольцо из его дома. Какую роль в истории кольца сыграл выходец из крестьян Псковской губернии, офицер НКВД, сотрудник «СМЕРШ»? Утаил при обыске? Отнял при аресте? Получил в знак благодарности за услугу? Или купил при распродаже?

А его супруга? Вдруг она первая владелица, или ее дочь? Не исключено, что кольцо подарок другого мужчины, не сотрудника органов. Возможно, куплено в комиссионке, выменяно в блокаду на хлеб.

Лежит кольцо, переливается, вопросов много, ответов нет.

Мне известно, что новый владелец вставил утраченный камень и подарил кольцо жене, высказав пожелание, чтобы от нее перешло к дочери, от дочери к внучке и так из поколения в поколение. О подобном, наверное, мечтал господин в визитке, лаковых туфлях и котелке, дородный купец и чиновник в мундире. Кто знает, сбудется ли? Пути Господни неисповедимы.

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/