Или плюнуть на парадоксы, найти китайского капитана и все ему объяснить? Предположим, что на Земле ему никто не поверит, посчитает сумасшедшим. Почему бы и нет? Человек последовательно пережил шок фазового перехода, внезапную и необъяснимую болезнь единственного товарища по полету, потерю привязки к трехмерному пространству… Может, китаец и в самом деле свихнется? Мереж вспомнил человечка в оранжевых одеждах, бормочущего непонятное. Да, в их единственную встречу китаец был похож на сумасшедшего.
Он начал подниматься с кресла, кивнул американке:
— Идем!
— Куда?
— Искать Ли Чена. Объясним, что случилось, и узнаем пароль.
Женщина судорожно вцепилась в подлокотники.
— Нет, это неправильно, так нельзя. Нужно другое решение…
— Какое? Ему никто не поверит, он свихнется от всей этой информации раньше, чем вернется на Землю!
Она отчаянно замотала головой:
— Ли Чен вернулся из экспедиции в здравом рассудке! Я отвечаю за свои слова, я специалист!
— В здравом?! А знаешь, что он выдал нам перед стартом вместо традиционного напутствия? Холод…
Витольд как стоял, так и сел. Ошалело уставился на экран интерфейса, потом — на спутницу. Спросил внезапно осипшим голосом:
— Ты сможешь написать иероглифами «Холод далеких звезд»?
Перепрограммирование гипердвигателя заняло почти час, но, кажется, прошло успешно. Витольд перекрестился украдкой и потянулся к панели отложенного старта. Скомандовал:
— Сматываемся, быстро! «Красный дракон» стартует через тридцать минут. За это время нам надо вернуться на «Москву» и отвести ее подальше, чтобы не попасть под шлейфовый выброс энергии.
— Пароль поменяйте, — напомнила Малкольм.
Она снова была права. Услышав сигнал, предупреждающий об активации гипердвигателя, Ли Чен немедленно явится в рубку и прервет процесс. Начнет разбираться в причинах «самопроизвольного» запуска, обнаружит изменения в параметрах… Со всеми вытекающими.
— Введи «большой взрыв», — предложил Мереж. — Пусть их физики голову поломают.
— Нет, нельзя, это подсказка, — американка покачала головой. — Китайцы не дураки. Вдруг они догадаются, как были рассчитаны правильные параметры? Двадцать лет большой срок.
— Тогда сама придумывай, — отмахнулся Витольд.
Женщина улыбнулась и что–то быстро набрала на клавиатурной панели. Что именно — Мереж не спросил. Это не имело значения.
Покидали корабль они в обратном порядке: первой — Малкольм, вторым — Мереж. Он уже закрывал дверь шлюзового отсека за собой, когда ощутил затылком пристальный взгляд. Обернулся. В дальнем конце коридора висел, уцепившись за скобы, маленький тайконавт в оранжевой… нет, не кашае, разумеется. В оранжевом комбинезоне. Глаза его были неестественно широко раскрыты.
«Москва» уходила в гиперпрыжок. Гигаури пришлось занять место бортинженера на машинной палубе — гипердвигатель теперь важнее компьютера. Малкольм ничем не могла помочь спящим в коме космонавтам, потому поднялась в рубку. Мереж не возражал — присутствие высокой смуглой женщины почему–то успокаивало. Один за другим гасли огоньки на пульте, затихали привычные корабельные звуки. Обратный отсчет предстартовой трехминутки начался. Остановить, изменить, исправить — уже невозможно.
— Эллис, ты веришь в Бога? Самое время помолиться.
Малкольм улыбнулась.
— Я верю в тебя, Витольд. Помнишь, я рассказывала, что запомнила два из своих снов? Во втором капитан готовил корабль к возвращению домой. Гасли лампочки на пульте управления, тускнело освещение в рубке… а в соседнем кресле сидела темнокожая женщина. Сначала мне показалось, что она похожа на мою маму. Но потом я поняла — это я сама, выросшая, взрослая!
Мереж изумленно приподнял бровь.
— Ты хочешь сказать, что капитан из твоих детских снов — я?! Что ты как–то проникла в мои мозги и смотрела «трансляцию» всего, что происходит со мной в этой экспедиции? Трансляцию из будущего?! Нет, не верю! Это полная ересь, мистика! Так не бывает!
— Почему именно из будущего? Какой год сейчас на Земле? Мы ничего не знаем о том, как ведет себя информация при фазовом переходе. Может быть, я случайно попала… попаду под «шлейфовый выброс» твоего сознания? Или не случайно…
Она ослабила ремни, подалась к командирскому ложементу и прежде, чем Мереж успел запротестовать, накрыла ладонью его лежащие на подлокотнике пальцы.
— Знаешь, какой пароль оказался на интерфейсе бортового компьютера «Красного дракона» после возвращения? Наша разведка знала давно, но Флетчер сказал его мне, только когда отвозил на твой корабль. На наш корабль…
Она не успела, гиперсветовой корабль «Москва» перестал существовать. Чтобы родиться заново в другой точке пространства. И была тьма, и был свет. Свет звезды, знакомой им с детства, желтой, ласковой, теплой.
Тепло родного дома.
Николай Немытов
ПОДМОСТКИ
Обрывки… обрывки… обрывки…
Кусочки пазла, с которыми не справится ни одна универсальная прога. Он не был уверен, что удастся добиться цели, но есть время, доступ, несчетное число обрывков видеофайлов… Совершенный мир вокруг него собрал столько инфы, что системы архивации не успевали каталогизировать. Оставались кусочки, фрагментики — обрывки, не поддающиеся классификации.
Видео рябит, словно в допотопном телевизоре. Человеческая фигура на фоне колонн — все, что распознала прога. Ничтожно мало! Однако система выделила именно этот фрагмент, ввела его в решение поставленной задачи.
Есть аудиозапись. Человек у колонн что–то говорит. По звукам, по движению губ сквозь рябь определяются отдельные слова: «выбор», «чувство», «апрель», «назад». «Назад»? Нет, по смыслу, скорее всего, «возвращение». Прога подтверждает: да, «возвращение»!
Теперь поработать с предложениями, отобрать более приемлемые варианты словосочетаний.
«Апрель». Почему–то он уверен — именно это слово ключевое. «Апрель». Обычный месяц из двенадцати, часть года, тридцать дней. Уже давно в Митридат–граде апрель не приносит весну — здесь всегда один и тот же благоприятный климат без смены сезонов. Апрель превратился в четвертое деление на годовом циферблате. Конечно, если тебе захотелось снега или жары…
«Апрель». Что же в апреле произойдет такого?
Вызов законодателя оторвал его от размышлений. Прога поиска и анализа данных мгновенно свернулась.
— Найди мне Эйприл! — властный голос законодателя, нетерпящего возражений.
— Слушаюсь, господин Долинин! — ответил он.
Наша прима пропала! Досадно, а ведь он так близок к решению. Что ж…
Он вошел в поисковую систему Митридат–града — золотая отметка «Эйприл» парила над клубом «Шеляле».
— Я нашел Эйприл, господин Долинин! — Внезапная догадка заставила его улыбнуться: Я нашел Эйприл, черт побери!
* * *Эйприл протянула руку, но никто не поспешил ей на помощь.
Это что еще за новости?
Она щелкнула пальцами, требуя внимания к себе. Шофер не шелохнулся. Он даже не посмотрел в зеркальце над панелью управления. Отрешенно уставился в лобовое стекло, разглядывая цветные росчерки — проносящиеся на большой скорости ховермобили. Их лазерные фары горели, будто злые звезды ночного неба, и яркими метеорами чертили в воздухе голубые линии. Эйприл никогда не видела звездного неба, но в Митридате рассказывали, что это ужасное
