– Это зачем? – спросил Рашен, повисая над унитазом головой вниз.
– Шутка, – объяснил коммандер Файн. – Мы им так ни разу и не пользовались. Времени не было. Воевали.
– Ладно, – сказал Рашен. – Будем считать, что порчи казенного оборудования я не заметил. Слушайте, Эйб. Видите, я сам пришел… – Он замолк в легком замешательстве.
– Вижу, – кивнул Файн. – Ну и как вам тут, сэр? Не жмет?
– Зато когда в эту блоху последний раз попали? – хитро прищурился Рашен.
– Стрелять не умеют, – парировал Файн. Он ходил на скаутах пятнадцатый год и каждый сезон подавал кляузные рапорты о том, что Задница не дает ему продвигаться по службе. Рашен пересылал жалобы Эссексу, а тот их с удовольствием читал и спускал в утилизатор. На самом деле Файна «задвигал» Рашен. Эбрахам Файн был прирожденным разведчиком, сам это хорошо понимал, гордился своей квалификацией и жаловался только из личной вредности. Кроме того, когда ты ценный специалист, то чем больше возникаешь, тем скорее тебе затыкают рот внеочередным поощрением.
– Хорошо, – кивнул Рашен. – Будем надеяться, что если кто-то сейчас болтается вокруг Цербера и поджидает вас, Эйб… Будем надеяться, что он тоже плохо стреляет.
– Так, – сказал Файн. – Интересно. Значит, обследование станции – это лажа. Я так и думал.
– Что вы думали, Эйб?
– Виноват, сэр.
– Да нет, продолжайте. Серьезно.
– Ну… Ее ведь кто-то подбил, да? Там полный автомат, ломаться нечему. Значит, кто-то по станции отбомбился. Да, сэр?
– Как вы полагаете, Эйб, кто это мог быть?
– Ну, сэр… Вообще-то это не мое дело. У Задницы… Пардон, у его превосходительства контр-адмирала Эссекса громадный штаб. Сотня бездельников. Вот пусть они и предполагают. А наша задача – смотаться, все обнюхать и доложить.
– Эйб, кончайте вы свои еврейские штучки.
– Сэр, ну вы подумайте – я вам сейчас расскажу, кому, на мой взгляд, станция мешала, а вы меня того… Вниз.
Рашен пнул ногой унитаз, перелетел через рубку и, ухватившись за одно из кресел, завис перед обзорным экраном.
– Чужие? – спросил он.
– Разумеется, – сказал Файн ему в спину. – Подшибли станцию и ждут ремонтников. Хотят взять «языка».
– Очень уж это по-человечески.
– А почему бы нет? – спросил Файн. – В любом случае больше напасть на станцию некому. Вся зона внутри орбиты Сатурна под контролем. Если бы контрабандисты высунулись из Пояса[5] – полиция бы заметила. И потом, они до Цербера все равно не доползут. Да и зачем им?
– Незачем. Они по-прежнему сидят в Поясе и тащат оттуда сырье на Венеру и Марс. И полиция наступает им на пятки. Значит, чужие?
– Точно чужие, сэр.
– Как вы легко об этом говорите, Эйб…
– Я?! – возмутился Файн. – Да я, можно сказать, был первый, кто рот открыл. И первый же, кто за такие разговорчики по ушам огреб. А Задница…
– Так вы поняли задачу, Эйб? – перебил его Рашен.
– Да, сэр, – ответил Файн хмуро.
– Я думаю, там все-таки никого не окажется. Но вы на станцию глядите в последнюю очередь. Только когда убедитесь, что пространство чисто. Тогда оцените характер повреждений, сбросьте мне информацию по дальней связи и тут же назад.
– Нереально засечь чужака нашими средствами, – проворчал Файн. – Если они добрались до Солнечной, я таки представляю себе, на чем они ходят. И если они уконтрапупили станцию, я таки могу вообразить, из чего они стреляют.
– Что, есть идеи? – спросил Рашен, оборачиваясь.
– Идеи пусть Задница генерирует, – ответил Файн. – У него на это специалисты имеются. Заодно пусть выдумает, что нам делать, когда группу F распустят.
– Если вы найдете убедительные следы чужих, группу F не распустят, – заметил Рашен.
– Нет уж, – помотал головой Файн. – Не такой ценой. Я лучше в ассенизаторы устроюсь. Буду говно откачивать, бряцая орденами…
– Вот это верно, – кивнул Рашен. – Это сказал боевой офицер. Вы молодец, Эйб. Так что, пойдете к Церберу? Нет возражений?
– Так точно, пойдем, сэр! – отчеканил Файн.
– В штабе сейчас готовят обобщенную справку по всем необъясненным явлениям, которые наблюдались за последние годы. Успеете ознакомиться до старта. Прикиньте стратегию поиска. Тут я вам не советчик.
– Да я все знаю, сэр, – улыбнулся Файн. – Вы и забыли, наверное, а я вам еще сто лет назад говорил, ну, после истории со «Скайуокером», что в Солнечной от чужих скоро будет не продохнуть… В разведке многие собирают данные о чужих. Неофициально, конечно. Начальство об этом и слышать не хочет.
– А я хочу, – сказал Рашен. – И хочу услышать о чужих именно от вас, Эйб. Вернитесь и расскажите мне, что их не было и нет.
– Они есть, сэр. Просто у них пока что до нас руки не доходили.
– Хорошо бы, чтоб при нашей жизни не дошли.
– Это вы зря, сэр, – не согласился Файн.
– Почему? – поднял брови Рашен.
– Потому что уже через несколько лет в Солнечной не останется боевых кораблей. Что же, эти уроды возьмут нас без единого выстрела?
Рашен с усилием потер глаза.
– Несчастные мы люди… – пробормотал он.
– Это точно, сэр, – кивнул Файн.
Обычно бустер-разгонник пристегивается к кораблю на специальных захватах. Но в случае с «Рипли» картина выглядела с точностью до наоборот. Крошечное суденышко прилепили к громадной бочке и нажали кнопку. Бустер секунду повисел как бы в раздумье, потом выплеснул из хвостовой части сноп пламени и рванул себя в пространство с такой силой, что у коммандера Файна глаза на лоб полезли. В таком положении им теперь суждено было оставаться до самого Пояса, где бустеру полагалось, исчерпав себя, пинком сбросить «Рипли» и отдаться в стальные лапы буксировщиков.
– Что-то у него выхлоп нестабильный, – заметил Вернер, глядя через плечо Рашена на обзорный экран. – Или мне кажется?
– Нормальный выхлоп, – проворчал Боровский. – Сейчас у всех такой. Поизносились кораблики. У нас в шестом отражателе здоровая дырка, а кто ее теперь залатает? Да никто. У главной пушки три импульса до капремонта осталось, и кто его будет делать? В бассейне здоровенный поц нарисован, тоже мне называется – военное судно…
– Ты хоть узнал, кто автор? – спросил Рашен, глядя вслед уходящему бустеру, превратившемуся уже в крошечную точку.
– Какой-то поц, кто еще…
– Кончай ныть.
– Да, сэр. Разрешите обратиться? Слушайте, драйвер, можно я в этот раз вниз не поеду? Тут поработаю.
– Нельзя.
