– Вы собираетесь меня убить? – спросил он, хотя Джейн не показалось, что ему страшно.

– Это не входит в мои намерения, – ответила она, озабоченная тем, что угроза убийства может вызвать у него инфаркт. – Но если будете морочить мне голову, мало вам не покажется. Мне нужен водитель.

– Я хороший водитель. Шестьдесят пять лет за рулем. Я…

– Вы меня устраиваете. В патрульной машине лежат кое-какие вещи. Надо перенести их в «мерседес». Давайте пошевеливайтесь.

– Почему вы не перенесете сами?

– Я должна держать вас под прицелом.

Мужчина пожал плечами:

– Разумно.

– Побыстрее, черт побери.

Он взял чемодан с заднего сиденья «доджа»:

– Слушайте, он тяжелый. – Неся чемодан обеими руками, он шел к своему седану боком, словно тащил полтонны свинца. – Кто же знал, что у меня будет пассажир с багажом. В багажнике – мой собственный. Может, на заднее сиденье?

– Кладите.

Пока он вытаскивал второй чемодан из патрульной машины, Джейн присматривала за ним, одновременно выключая мигалку и двигатель. Потом схватила свою сумку с переднего сиденья и перенесла ее в «мерседес».

Усохшие руки старика были тонкими, как у девятилетнего ребенка.

– Отчего он такой тяжелый? Умереть можно.

Джейн убрала пистолет в кобуру.

– Дайте мне.

Она взяла у него чемодан, швырнула на заднее сиденье «мерседеса» и захлопнула дверь.

– Вы, наверно, много занимаетесь физкультурой, – сказал он.

– В машине есть оружие? Не лгите мне. Те, кто мне лжет, потом жалеют об этом.

– Есть подушка от простатита.

– Что-что?

– Подушка из пены с дыркой посредине.

– Какого черта? Разве это оружие?

– Может, я смог бы накрутить ее вам на шею и задушить вас.

– Вы это всерьез?

– Раньше я всегда говорил всерьез.

Джейн чувствовала себя нелепо, делая это, но тем не менее снова вытащила пистолет.

– Садись в машину, старик. Быстро, быстро, быстро!

Он сел за руль, возвышаясь на подушечке от простатита. Джейн устроилась справа от мужчины, держа его под прицелом. Он завел двигатель, включил фары.

– Могу я узнать, куда мы едем?

– Назад, на десятую. На запад.

– Я там уже был. – Направляясь на автостраду по подъездной дороге, он сказал: – Не то чтобы я вам подсказывал, но почему бы не высадить меня и не взять мою машину?

– Вы – мой водитель и мое прикрытие. Вероятно, они ищут женщину, которая едет одна в машине. Теперь нас двое. Если нас остановит коп – я ваша дочь.

– Сколько вам лет? Двадцать?

– Какая разница?

– Мне восемьдесят один. Лучше вам быть моей внучкой.

– Хорошо, я ваша внучка.

– Как вас зовут?

– Зачем вам это?

– Если полицейский спросит, я должен знать имя своей внучки.

– Ладно, вы правы. Элис.

На федеральной трассе он поплелся со скоростью на десять миль меньше разрешенной. Джейн велела ему превысить разрешенную скорость на десять миль.

– Половина всех машин будет при этом вас обгонять. Копы заинтересуются ими. Можно рискнуть.

Он подчинился, но сказал:

– Вы ужасно торопитесь.

– Так, что вы и представить себе не можете.

– Что случилось с полицейским, чью машину вы взяли?

– Я его не убила.

– Я и не думал, что убили. Такая хорошенькая девушка.

– Вы со мной заигрываете?

– Не заводитесь с полоборота. Я шестьдесят лет ни с кем не заигрывал. Если мы едем на запад, то куда?

– Через Эль-Пасо в Нью-Мексико.

– Мне туда и надо. А потом в Скоттсдейл.

– Может, вы меня и до Ногалеса довезете?

– Долгий путь, по дороге одни заправки, ничего больше. Придется вам посидеть за рулем.

– А вы будете держать меня под прицелом? Не снижайте скорость.

После короткой паузы он сказал:

– Меня зовут Бернард Ригговиц. Можете называть меня «дедушка Берни».

Джейн вздохнула:

– Все это плохо кончится.

– Негативные мысли приводят к негативным последствиям, – назидательно сообщил он.

Когда они проезжали Сонору, Джейн обратила внимание, что бак заполнен на три четверти. Вероятно, он заправился в Джанкшене. Они легко доедут без дозаправки до Форт-Стоктона, а то и до Ван-Хорна, откуда рукой подать до Нью-Мексико. Только бы на границе штатов, или перед ней, не поставили блокпоста.

– Почему вы, в ваши годы, ездите ночью по безлюдным местам?

– Я люблю спать днем, а ездить в темноте. Это успокаивает. Теперь вынужден делать это один, после того как потерял Мириам. Мы были вместе шестьдесят один год. Поженились в девятнадцать лет и с тех пор не расставались ни на один день.

– Вранье, – сказала Джейн.

– Это правда, верите вы или нет. Ни на один день, пока… она умерла год назад.

– Я уверена, что так оно и было, – сказала она. – Если мне приходится держать под прицелом какого-нибудь несчастного сукина сына, почему им оказывается восьмидесятилетний скорбящий вдовец?

– Не переживайте, Элис. Простите, если это покажется сентиментальным, но благодаря вам этот серый год заиграл красками.

– Да, но я могла вас убить. Я этого не хочу.

– Негативные мысли приводят к негативным последствиям, – напомнил он.

2

«Макдоналдс» в Лейк-Форесте не был похож ни на один другой. Ни золотых арок, ни дешевой пластмассы. Мраморный камин. Отличная мебель. Классическая музыка в динамиках. Казалось, они пришли поесть в странный мир, параллельный тому, в котором жили, хотя их мир в последнее время тоже стал более чем странным.

За обедом Твайла была прежней Твайлой – по крайней мере, если не приглядываться и не прислушиваться. Мать, казалось, не замечала перемен в старшей дочери, но Джоли чувствовала едва заметные различия между этой девушкой и сестрой, вместе с которой выросла. Эта Твайла не была такой же остроумной и непринужденной, эта Твайла отчасти находилась где-то в другом мире.

Несколько раз во время обеда Джоли чуть не сболтнула: «Ма, тебе не кажется, что она как-то помутнела? Она не сидит на наркотиках? Не колется? Ей нужна помощь, прямо сейчас».

Но она этого не сделала – и поняла, почему не сделала, лишь когда они заказали десерт: стало ясно, что нужно откровенно, один на один, поговорить с сестрой, прежде чем идти к матери. Они были близки, как два листика на одной ветке, пока Твайла не уехала в колледж, но и потом при каждой встрече им казалось, что они не расставались. До этого дня. Может быть, Твайла объяснит, что происходит. Впрочем, надежды мало. Оснований для пристрастия к наркотикам нет никаких – только предположения. Так говорил папа. И все же Джоли не могла настучать на Твайлу, пока не поговорит с ней.

Вечер был совсем неподходящим для семейной драмы и бессонной ночи, которая последует за серьезным разговором. Им предстояло встать рано утром. Мама и папа поговорили по своим анонимным телефонам. Папа хотел, чтобы они приехали в Индианаполис: это три с половиной часа, если они сумеют проскочить до утреннего чикагского часа пик. Мама должна была позвонить папе из Индианаполиса, когда они переместятся с федеральной трассы номер шестьдесят пять на четыреста шестьдесят пятую. К тому времени он уже будет знать, куда им ехать, чтобы их там встретили. Не сам папа. Человек, которому он доверяет. Все это было сверхтаинственно, но что теперь