— До первого раза.

— Да хоть бы и так! — Подруга подскочила, возбужденно сверкнув глазами. — С тебя убудет, что ли? Не давай ему, пока он не разберется с пропажей Лэйс, а когда разберется… ну, знаешь ли, любая в этой академии была бы счастлива оказаться на твоем месте.

— Не сомневаюсь, — сказала я и уткнулась взглядом в колени.

Сейчас, когда юбка чуть подтянулась наверх, их было отлично видно. Хорошие колени такие, ровненькие. «У тебя замечательные колени, Вирна». Скользящая по ноге ладонь замерла у коленной чашечки, а потом двинулась дальше, вверх по бедру.

Я сглотнула и закусила губу. Теоретически Летта была права. От меня не убудет, если К’ярд поможет мне найти Лэйс. Вот только все во мне противилось таким мыслям, противилось и восставало. Даже осознание того, что мне предлагали в политари, сейчас не помогало. Да, там все было мерзко, и мне никто не давал никаких гарантий, а если я правильно поведу себя с К’ярдом… его возможности безграничны.

— Если он предлагал тебе восстановление, он вполне может оплатить частных детективов. Так? Так. — Летта загнула палец. — А может статься, никакие детективы тебе не потребуются, ему наверняка по щелчку пальцев предоставят доступ к информационным системам, и спустя пару минут ты уже будешь знать, куда подевалась твоя сестра.

— Это не мои способы.

— У тебя есть идеи получше? — Она вскинула бровь. — Ты хочешь найти сестру или нет? В общем, просто подумай об этом.

У К’ярда действительно такие возможности, какие мне и не снились, но от самого факта меня выворачивает наизнанку. Нет, дело не в том, что он мне не нравится, этот парень — мечта любой девчонки, в пределах досягаемости которой он появляется. Вот только меня тошнит при мысли о расчете, а еще о том, что надо будет сделать, чтобы… Я для него всего лишь развлечение, и, по-хорошему, стоило бы отбросить в сторону все принципы. Он использует меня, я использую его, ничего особенного. Ничего. Но только не для меня. Я даже представить себе не могу, получится ли у меня когда-нибудь чувствовать чье-то прикосновение без внутреннего омерзения. Смогу ли вообще кого-то к себе подпустить, потому что даже сейчас все внутри переворачивается, когда я вспоминаю длинные тонкие пальцы, приподнимающие край юбки.

— Что у нас дальше? — спрашиваю, чтобы вытряхнуть эту мерзость из головы. — Лабораторная?

— Опять будем рассматривать водоросли и стимулировать их рост, — фыркает она, а я поднимаюсь и перекидываю сумку через плечо.

— Не самое дурное времяпрепровождение.

— Не самое, это точно, — ухмыляется она. — А если эта дрянь сдохнет, мне придется заниматься ее похоронами, и вот это уже точно самое стремное времяпрепровождение, которое только можно себе представить.

Я фыркаю. Летта пытается меня взбодрить, и ей удается вытащить из меня улыбку. По крайней мере, то, что сейчас возникает на моих губах, вполне себе искренне.

— Ты когда-нибудь слышала про похороны водорослей лару?

— Нет, но ради меня тот препод такое придумает. Судя по тому, что он постоянно ко мне цепляется, не удивлюсь.

Вот так, болтая обо всякой ерунде, мы возвращаемся в корпус. Я не могу избавиться от назойливых мыслей. Если бы я пропала, на что бы пошла Лэйс, чтобы меня вытащить? Вытащить из неизвестности или из задницы, в которой я оказалась… Чтобы найти меня непонятно где, чтобы узнать, чтобы помочь.

«Ты всегда думала и думаешь только о себе. — Я слышу ее слова, как сейчас. — Твой „Калейдоскоп“ не накормит девчонок, не поможет нам починить проводку. Тебе плевать, даже если мы будем загибаться от голода! Даже если наш дом развалится на части, в твою умную голову не придет мысль о том, что ты что-то делаешь не так. Так сказала бы мама…» — «Заткнись». Лэйси смотрит на меня, прищурившись. Да, этот ее взгляд, означающий крайнюю степень раздражения, я знаю уже очень давно, вот только сейчас мне на него плевать. Кто она такая, чтобы говорить мне о маме?! Боль потери все еще горчит на губах, раздирает сердце, она бы так никогда не сказала. Мама была бы счастлива, узнай она, что я поступила. Она никогда бы не бросила мне в лицо, что я думаю только о себе, в день, когда мне переслали вступительные баллы и приглашение в Кэйпдор.

«Мамы нет, чтобы сказать мне хоть что-то. А ты совершенно точно мне не мама, так что просто заткнись». Лицо сестры искажает ярость, но только на миг. «Что я и говорила… Эгоистка», — выплевывает она мне в лицо и уходит. А я остаюсь одна, со своими «несбыточными мечтами» и билетом в новую жизнь на руках.

Наверное, Лэйс права. Эта мысль мелькает весьма не вовремя, когда мимо нас проходит стайка третьекурсниц, каждая из которых считает своим долгом смерить меня взглядом с головы до пят. Да, новости в Кэйпдоре действительно расходятся очень быстро. Я сделала все что могла, чтобы ее найти? Нет. Я пересплю с К’ярдом, чтобы ее найти? Нет. Эти два вопроса сдавливают мою грудь с такой силой, что мне становится нечем дышать. Дело не в том, что бы сделала Лэйси или чего бы она не сделала. Дело в том, что должна сделать я.

Я знаю что. И сейчас это сводит меня с ума. Оно сводит меня с ума весь день, возможно, именно поэтому я возвращаюсь от Доггинса с одним-единственным желанием — накрыть голову подушкой и спать, спать, спать. Мама говорила, что, если в жизни оказываешься перед каким-то нелегким выбором, именно это и стоит сделать, а утром все предстанет в совершенно ином свете. Боюсь, этот свет не изменится, даже если лампу покрасить со всех сторон.

Если бы мама была жива, я могла бы поговорить с ней, спросить совета, но ее больше нет. Равно как нет никого, к кому я могу обратиться. Митри слишком юная, чтобы такое выслушивать, да и, если честно, нет никакого толка в подобных разговорах. Любое решение, какое я ни приму, — это только моя ответственность. Перекладывать ее на кого-то другого бессмысленно и по-детски, а я ведь давно уже не ребенок.

С этой мыслью спрыгиваю с платформы и шагаю в сторону улицы, по которой обычно иду домой, но