– Они все сделали правильно! – рявкнул Борис. – Ребята, ну все, давайте без базара. В общем, мы в самом деле сегодня вечером обдумывали такой вариант: перебраться куда-то на квартиру, перенести наших спящих. А здесь оставить постоянный пост и дожидаться вас. Или как вариант – отправиться в Нижний мир нам с Миленкой. Люк мы теперь держали закрытым, выставляли дежурного. Ведь даже вообразить невозможно, кто мог пробраться в лагерь и устроить поджог.

– Думаю, на этот вопрос у меня есть ответ, – сказал наш директор, который до того сидел молча, внимательно слушал и, хмурясь, что-то обдумывал.

Про метакорпов я уже знал и не сомневался в том, кто учинил ночной пожар. Потому решил пока подняться наверх, зарядить давно сдохший телефон, посмотреть сообщения.

Вдруг что совсем уж срочное?

Мобильник разрядился основательно, даже включаться упорно не желал, хоть и глотал электричество. За моей спиной тихонько лязгнула крышка люка. Я раздраженно стиснул зубы.

– Иола, чего тебе? Предлагаю немного отдохнуть друг от друга.

– Алеша, ты все еще злишься на меня? – дрогнувшим голосом спросила девочка.

Ну, конечно, все как по расписанию: ночью у нас Иола кающаяся.

– Нет, – ответил я. – Дело не в этом.

– А в чем?

– Слушай, я просто стараюсь забыть, как эта птица тебя тащила и как хреново мне было в тот момент. Может, забуду, если дашь мне время.

– Испугался за себя, да, бедненький? – Ага, покаяние как ветром сдуло. – Жалко терять привилегии атланта?

– А я когда-то говорил, что они мне больно нужны?

– Значит, жалеешь, что птица меня не прикончила?

Я со стоном рухнул поперек железной койки. В ухо попискивал наконец оживший телефон, одно за другим выдавал сигналы о пропущенных сообщениях и звонках.

– Да хватит уже глупости болтать! Иола, пойми, я не жалею, что мы – пара. Не считаю это ошибкой, хотя, честно сказать, принять до конца пока не могу. Ну, может, со временем… Но и ты могла бы постараться, верно? На словах ты любишь рассуждать о командной игре, о необходимости все обсуждать в паре, а сама при каждом удобном случае поступаешь так, будто ты одна на свете! И как будто хочешь себе что-то доказать! Я бы никогда не стал играть с тобой в одной команде, Иол, уж извини. Если бы, конечно, у меня был выбор. Но его нет.

Иоланта на глазах заливалась багровой краской, глаза сделались совсем темными и засверкали, как угли. Она закричала:

– А мы и не пара вовсе, слышишь?! Мы – ошибка природы, и теперь я точно в этом убедилась! Может, я и хотела тебя освободить… а особенно себя, ясно?

– Не говори того, о чем потом пожалеешь, ладно?

– Не ладно! Помнишь, я хотела тебе рассказать насчет разговора с мамой?

Я смутно что-то припоминал.

– Я оттягивала, не хотелось вываливать на тебя еще и это.

Но раз ты так говоришь… значит, все неспроста.

– Эй, так чего там насчет твоей мамы? – заинтересовался я не на шутку. Хотя до того только и думал, как скорее уткнуться в телефон. Я уже видел вагон пропущенных звонков от родителей… и с десяток эсэмэсок от Таси.

Иола молчала, переводила дыхание, вроде как с духом собиралась. И такой вид у нее был потерянный, что я пожалел о нашей очередной склоке. Дурак я, ведь она спасла Соболей, всех нас, возможно. А я ей тут что-то предъявляю.

Девочка тем временем заговорила сдавленным голосом, словно у нее что-то в горле застряло:

– Помнишь тот день, когда твой отец заехал за моей мамой в аэропорт? Я сразу заметила тогда, что с мамой творится странное. Она тихая была, все думала о чем-то, как будто забыла, зачем в гости приехала. А потом вдруг рассказала, что она…

Иола замолчала, несколько раз тяжело втянула воздух.

– В общем, она видела твоего отца во сне, понимаешь? Узнала его по какой-то необычной родинке на щеке.

– Что это за бред? – пробормотал я.

– Не бред. Конечно, она не настаивала, что это именно он, столько лет прошло. Просто она… ну, была удивлена, что вот когда-то снился очень похожий человек, а теперь оказалось, что ее дочь знакома с его сыном. Но я-то понимаю, что это значит!

А вот лично я ничего не понимал, пытался связать в один узел разбегающиеся мысли.

– Погоди, хочешь сказать, что твоя мама была спящей?

– Угу, – кивнула Иола. – До одиннадцати лет. И она видела во сне твоего отца.

Я в темпе припоминал, что рассказывал мне отец. Какая-то девочка, потом много лет на таблетках, потом – пустота.

– Но отец вроде говорил, что девочка в его снах даже на русском не говорила, – нашел я, как мне показалось, железный довод против этого бреда.

– Ну все верно. Про кряшен слыхал? Это, в общем, такие татары, которые приняли православие. Но в семьях обычно говорят строго на своем языке. Так вот моя мама из них, и русский она в детстве почти не знала. Но из-за всех этих проблем со сном ее отправили к родне в Казань, там и выучила. А потом за папу замуж вышла, он ее увез к себе в Волгоград.

– Погоди-погоди, но раз твоя мама была такой же, как ты, то почему никогда об этом не говорила?

Иола горько усмехнулась, как-то очень по-взрослому:

– А что ей оставалось? Сначала боялась, что муж ее бросит, когда узнает, из-за кого у них больной ребенок. Потом боялась, что он не согласится на рождение еще одного. А потом уже поздно было признаваться. И еще мама надеялась, что в мои одиннадцать все наладится, как и у нее. А когда этого не случилось, она сломалась, конечно…

– Стоп! – заорал я. – Как – в одиннадцать, так же не бывает?! Ты что, хочешь сказать, что мой отец в одиннадцать лет кого-то грохнул, что ли?

– Ничего я не хочу сказать, – устало произнесла девочка. – Я хотела с Соболями на эту тему пообщаться, ведь мы еще о нас самих далеко не все знаем. Сейчас, конечно, не до того, но как только немного все наладится…

Снова тяжкий вздох. И просьба:

– Только ты пока ни с кем это не обсуждай, ладно, Алеш? Обещаешь?

Я невесело хмыкнул. Даже сейчас Иола боялась оказаться жалкой, выпасть из коллектива.

– Обещаю.

– Тогда я пошла. Читай свои эсэмэски.

Она испарилась, а я наконец схватился за телефон. Сначала посмотрел сообщения от родителей – не дозвонившись, они начали мне писать. Все сводилось к одному: очень волнуемся, как можно вот так исчезать, совесть где, сынок, сразу позвони. Но, кажется, в целом все спокойно было дома. Звонить я не стал, в три-то часа ночи, написал отцу на почту и маме в ВК, клятвенно пообещал связаться завтра днем. И сразу открыл первое сообщение от Таси.

Алеша, прости, что пишу, просто все очень паршиво. Родители так и не вернулись.