Добравшись до бельевой, где на многочисленных деревянных полках лежали стопки сложенных белых простынь и одеял, она заползла в щель в стене под самой нижней полкой в углу. Даже если человек заметит эту дыру, она для него слишком мала. Но Серафине было в самый раз; она знала, что дыра ведет в дальнюю часть прачечной.

Через миг девочка очутилась в комнате, где развешивали и сушили господское постельное белье. Снаружи взошла луна, и ее лучи пробились в подвальные окна. Сотни развевающихся белых простынь свисали с потолка подобно привидениям, а серебристый лунный свет придавал им потустороннее сияние. Серафина остановилась было между свисающими простынями, решая, можно ли здесь укрыться, но тут же передумала и побежала дальше.

К добру или нет, ей наконец пришла в голову мысль, где спрятаться. Мистер Вандербильт очень гордился тем, что у него самая современная техника во всем Билтморе. Папаша Серафины сконструировал специальные сушилки, которые ездили по направляющим на потолке и задвигались в узкие проемы в стенах, где простыни и одежда высушивались с помощью паровых батарей. Стремясь найти самое надежное укрытие, она ухитрилась распластаться и протиснуться в узкую щель в стене.

С самого рождения Серафина физически отличалась от других. У нее было не по пять, а по четыре пальца на ногах, и ключицы соединялись с остальными костями не так, как у остальных людей, хотя на первый взгляд телосложение девочки казалось вполне обычным. Благодаря своим особенностям Серафина могла просачиваться в действительно узкие щели. Проемы сушильного механизма имели несколько сантиметров в ширину, но, протиснув голову, она втянула и все туловище.

Серафина забилась в темное отверстие, где, как ей казалось, человек в плаще вряд ли сможет ее отыскать. Измученная, обессиленная и безумно напуганная, она пыталась вести себя очень тихо, но дышала, как загнанный зверек. Плащ поглотил девочку в желтом платье, и Серафина знала, кого человек в черном наметил следующей жертвой. Оставалось только надеяться, что бешеный стук сердца не выдаст ее.

Он медленно прошел по коридору в сторону кухни. Видимо, он потерял ее в темноте и теперь методично обходил помещение за помещением. Серафина услышала, как скрипят, открываясь, дверцы чугунных плит. «Если бы я туда забралась, — мелькнуло у нее, — то уже была бы мертва».

Затем человек в черном плаще застучал медными горшками, выискивая ее на верхней полке.

«Если бы я забралась туда, я бы уже погибла».

— Тебе нечего бояться, — шептал он, надеясь выманить ее из укрытия.

Она слушала и ждала, дрожа, как мышка-полевка.

Наконец человек в плаще вошел в прачечную.

«Мыши пугливы и в самый ответственный момент теряют голову от страха».

Он переходил с места на место, шаря под раковинами, открывая и закрывая шкафчики.

«Замри, мышка, — повторяла она себе. — Замри».

Ей хотелось бежать сломя голову, но она отлично знала, что мертвыми становились именно те грызуны, которые начинали метаться.

«Не будь тупой мышью, — твердила она мысленно. — Не будь тупой мышью».

Тут он вошел в сушилку, где пряталась Серафина, и стал не спеша продвигаться по комнате, проводя руками по призрачно-белым простыням.

«Если бы я спряталась среди них…»

Он был теперь всего в нескольких шагах от нее и неторопливо оглядывался по сторонам. Он не видел ее, но, казалось, ощущал ее присутствие.

Серафина затаила дыхание и стала совершенно, совершенно, совершенно неподвижной.

3

Серафина медленно открыла глаза.

Она не знала, как долго спала, и не сразу сообразила, где находится. В узком темном пространстве она едва могла пошевелиться и прижималась лицом к металлу.

Рядом раздался звук приближающихся шагов. Серафина замерла, прислушиваясь.

Это был мужчина в рабочих сапогах; он шел, позвякивая инструментами. Задохнувшись от счастья, она выскользнула из проема прямо под лучи утреннего света, бьющие в окна прачечной.

— Я здесь, па! — крикнула она слабым измученным голосом.

— Я чуть с ума не сошел, пока тебя искал! — рассерженно проговорил он. — Тебя не было утром в постели!

Серафина бросилась к отцу и обняла, прижавшись к его груди. Он был крупным, грубоватым мужчиной с сильными руками и жесткими мозолистыми ладонями. К кожаному фартуку крепились инструменты, и от него слабо пахло железом, машинным маслом и кожаными приводными ремнями от механизмов в мастерской.

Издали доносились обычные утренние звуки, начинался новый день: звякали горшки на кухне, переговаривались работники. Сегодня эта какофония была музыкой для ушей Серафины. Ночная опасность миновала. Она выжила!

В отцовских объятиях она чувствовала себя дома и в полной безопасности. С молотками и гвоздями папаша управлялся куда увереннее, чем с ласковыми словами, но он всегда заботился о Серафине, любил и защищал ее. Слезы облегчения выступили у нее на глазах.

— Ты где была, Сера? — спросил папаша.

— Он чуть не догнал меня, па! Он хотел убить меня!

— О чем ты, девочка? — подозрительно спросил он, придерживая дочь за плечи и внимательно вглядываясь ей в лицо. — Это что, еще одна из твоих диких выдумок?

— Нет, па. — Она замотала головой.

— Мне сейчас не до сказок.

— Человек в черном плаще схватил маленькую девочку, а потом погнался за мной. Я боролась с ним, па! Я его так кусанула! Я как повернусь, как расцарапаю его, а потом как побегу! Я бежала, бежала и спряталась. Я забралась в твой механизм, па. Только это меня и спасло!

— То есть как это, схватил маленькую девочку? — Папаша нахмурился. — Какую девочку?

— Он… Она стояла вот так напротив, а потом вдруг исчезла прямо у меня на глазах!

— Ну, хватит, Сера, — пробормотал он с сомнением. — Ты сама не знаешь, что говоришь.

— Клянусь, па! — горячо воскликнула она. — Ты послушай меня.

Серафина глубоко вдохнула, сглотнула и начала рассказывать с самого начала. Только теперь она осознала, как храбро себя повела. Но отец лишь покачал головой:

— Тебе приснился плохой сон, вот и все. Перечитала книжек с привидениями. Я тебе говорил не