Глядя на мисс Уитни, уходящую сквозь потайную дверцу вслед за мистером Праттом, Серафине хотелось крикнуть: «Стой! Я на твоем месте ни за что не пошла бы!». Но вместо этого она внимательно вслушивалась в звуки шагов лакея. Они были очень похожи на шаги, которые раздавались прошлой ночью в подвале, но парочка скрылась за дверью слишком быстро, чтобы говорить об этом с уверенностью.
Как только они ушли, Серафина слезла с окна и тщательно осмотрела место справа от камина. Она хотела убедиться, что сможет найти потайной лаз, если понадобится. Дверца была для нее настоящей находкой. Снаружи она в точности повторяла стену — три панели в высоту, две панели в ширину. На ней даже висел дагерротип в рамке, с удивительно живым изображением седого старика. Скорее всего, это был давно умерший дедушка мистера Вандербильта, Корнелиус Вандербильт.
А у нее теперь не осталось не только дедушки, который мог бы рассказывать ей о давних временах, но даже папаши. Был просто человек, который подобрал ее в лесу, кормил краденым козьим молоком и укладывал спать в ящике из-под инструментов. Таким человеком мог оказаться кто угодно.
Серафина до сих пор злилась, что отец не поговорил с ней по душам раньше.
Всю стену ниже охотничьих трофеев занимали портреты Вандербильтов. Матушка, отец, бабушка, дедушка, братья, сестры, кузены и прочие родственники. Серафина поймала себя на том, что рассматривает эти лица в надежде найти какое-то сходство с собой.
А вдруг Клара Брамс еще жива, вспоминает свою маму и переживает, что та о ней забыла. Так же, как много раз переживала Серафина. Вот только миссис Брамс не забыла о дочери и никогда не забудет. Мать Клары Брамс по-прежнему ищет ее.
Серафина подошла поближе. Последний портрет снова изображал старика Корнелиуса, главу знатного семейства Вандербильтов, горделиво идущего вдоль собственного железного паровоза. Поскольку его запечатлели в движении, силуэт мужчины получился немного смазанным и оттого казался призрачным. При взгляде на него Серафине стало не по себе, но она все же решилась слегка поправить раму, которая покосилась, когда через тайный ход прошли мистер Пратт и мисс Уитни. Стоило девочке коснуться двери, как та мгновенно распахнулась на щедро смазанных петлях. Серафина сделала глубокий вдох и скользнула внутрь.
* * *К своему удивлению, она оказалась в курительной, откуда точно такой же тайный ход вел в оружейную, где в витринах хранились ружья и пистолеты. Увидев свое отражение в стекле, Серафина поплевала на ладонь и терла лицо до тех пор, пока не убрала самые большие пятна со щек и подбородка. Затем она быстрыми движениями заправила за уши темные волосы с золотистыми прядями и постояла немного, разглядывая себя и размышляя.
Узнала бы ее сейчас родная мать? Обняла бы, расцеловала? Или отвернулась бы и ушла? Интересно, что при виде нее думают чужие люди? Кто она для них — девочка или непонятное существо?
Мимо оружейной прошла группа гостей. Они тихонько беседовали о чем-то, и Серафина сразу навострила уши.
— Говорю тебе, это правда, — шептал молодой человек.
— Я тоже об этом слыхал, — подхватил другой. — Моя бабушка рассказывала, что тут неподалеку старое кладбище, в котором сотни могил, а тел внутри нет!
— А я слышал про заброшенную деревню, — вступил третий голос. — Она заросла лесом, потому что жители покинули свои дома.
Серафине эти сплетни были не в новинку — кухонные слуги часто по ночам делились друг с другом жуткими историями. Но она никогда не знала, стоит в них верить или нет.
Куда бы Серафина ни пошла в тот день, она невольно подслушивала чужие разговоры: джентльмены предлагали вызвать детективов для расследования пропажи ребенка; слуги шептались о странных гостях, а родители обсуждали, как не дать детям заблудиться в огромном доме Вандербильтов — и при этом не обидеть хозяев. Теперь дело дошло до баек о старом кладбище в лесу.
В мыслях Серафина то и дело возвращалась к Человеку в черном плаще. Если он был одним из гостей, значит, запросто мог ходить по этим коридорам или затаиться в любой из комнат. Но как по внешнему виду отличить друга от врага?
Чем больше она думала, тем больше возникало вопросов. Очевидно было только одно — поиски продолжались, но Клару Брамс по-прежнему не нашли. Ни живой, ни мертвой.
Тут Серафине пришла в голову новая мысль. Если Человек в черном плаще — некий дух, явившийся из леса или обретающийся на нижних уровнях подвала, вряд ли она найдет следы его пребывания на верхних этажах. Но если Человек в черном хотя бы частично принадлежит к миру смертных и проживает в доме, ему надо где-то хранить свой плащ. Обнаружив плащ, она найдет и владельца.
Шкафы и комнаты для хранения одежды были ее любимыми местами для пряток. Обычно, прибывая в Билтмор, знатные господа высаживались из экипажей у парадного входа. Но в плохую погоду их подвозили до крытых въездных ворот на северной стороне дома, неподалеку от конюшен. Не попадаясь никому на глаза, пригибаясь и перебегая, скользя и проползая, Серафина пробралась туда.
В гардеробной было темно и душно, но девочку это вполне устраивало. Ей нравились шкафы. Раздвигая густую поросль пальто, плащей, накидок и шалей, она старательно осматривала вешалки одну за другой в поисках длинного черного атласного плаща. Дойдя до стены гардеробной и так и не найдя его, она разочарованно вздохнула.
Выскользнув из гардеробной, Серафина поняла, что придется идти к Брэдану без всяких вещественных доказательств. Но самого Брэдана тоже нигде не было видно.
В голове раздался голос папаши, объясняющего ей задание, которое она никак не могла разобрать: «Думай, девочка. Пошевели сама знаешь чем и подумай хорошенько».
Тут ее осенило. Насколько она знала Брэдана Вандербильта, он должен быть или со своей собакой, или с лошадьми, или со всеми вместе. Он любил лошадей. Он только о них и думал. Он пошел бы вместе с конюхами искать Клару Брамс в стойлах. Или, может быть, поехал бы осматривать окрестности верхом. В любом случае
