В числе первых беглецов был и сам командир революционеров, моментально позабывший о защите идеалов революции. Легко раненный шальной пулей в руку, Дыбенко посчитал, что он полностью исполнил свой долг перед Керенским, и, погрузившись на автомобиль из парка великого князя Дмитрия Павловича, спешно отбыл к Зимнему дворцу. «Революционный буревестник» совсем не стремился известить засевшего во дворце премьера о своей неудаче. Этого он как раз делать не собирался, просто рядом с Зимним встал на стоянку лёгкий крейсер «Аврора», переведенный сюда по приказу Дыбенко из ремонтного завода.
Хитрый хохол решил подстраховаться на случай неудачи своей полководческой карьеры: пушки крейсера могли стать решающим аргументом в споре за столицу, от которой Дыбенко не собирался отказываться. Кроме этого, «Аврора» могла быстро доставить его в Гельсингфорс, где положение во флотской среде оставалось очень напряженным.
Одержав важную победу на подступах к городу, Покровский не собирался почивать на добытых лаврах. Ещё часть конных преследовала бегущего противника, который стремился укрыться от грохочущей смерти в подворотнях домов, капитан уже отдал приказ батальонам грузиться на грузовики. Быстрота и слаженность были главными залогами успеха в таком рискованном мероприятии, как штурм столицы.
Покровский прекрасно осознавал, что его отряду не под силу тягаться с многочисленным, почти двухсоттысячным гарнизоном Петрограда. Однако, движимый огромным чувством ответственности за свою страну и ненависти к окопавшимся в Зимнем дворце людям, которые с упорством фанатиков вели её к полному краху, несмотря на всю авантюрность своих действий, он решил идти до конца.
Начиная штурм города, капитан отлично помнил девизы Суворова о смелости и натиске, которые всегда приводят к победе. Кроме того, он очень надеялся на юнкерские училища и кадетские корпуса. Сейчас это были не те военные формирования столицы, которые дискутировали в феврале: достойно ли армии применять оружие против взбунтовавшейся толпы или нет? Месяцы свободы и демократии настолько унизили и озлобили юнкеров, кадетов и прапорщиков, что теперь они с радостью были готовы выступить против власти по призыву достойного лидера.
Покровский хорошо знал столицу с мирных времён, кроме того, по карте тщательно изучил расположение казарм запасных полков. Конечно, основными целями штурма были Зимний дворец и Генеральный штаб, но капитан справедливо полагал, что в первую очередь необходимо обезопасить свой тыл от возможных ударов в спину со стороны запасных полков гарнизона.
Поскольку конники Гагарина были не нужны Покровскому на этом этапе, то он бросил их в лихой рейд по городу и, приказав сеять панику среди населения столицы, выйти к Михайловскому артиллерийскому училищу, чтобы объединенными усилиями захватить все мосты через Неву. Сам же капитан направился к ближайшим военным казармам, в которых располагался Финский полк.
Когда грузовики, переполненные солдатами, только вывернули на улицу, где находились запасные полки, Покровский увидел большую толпу в шинелях, митингующую возле ворот казармы. Он быстро поднес к глазам бинокль и радостно улыбнулся, на рукавах стоявших людей виднелись белые повязки. Это был условный знак, по которому части генерала Корнилова должны были отличать своих сторонников от солдат Керенского.
Не доезжая до казармы, Покровский велел солдатам остановиться и развернуться в боевое положение. Пехотинцы незамедлительно выполнили приказ капитана: на крышах грузовиков разместились пулеметы, а бравые артиллеристы быстро развернули два орудия, чьи неостывшие стволы были любовно направлены на стены казарм.
Появление Покровского не осталось незамеченным, толпившиеся у ворот казармы люди с тревогой наблюдали за действиями прибывших. Капитан неторопливо вышел вперед и, пройдя несколько шагов, громким и зычным голосом крикнул:
– Командира ко мне!
Из рядов белоповязочников немедленно отделился человек, который оказался заместителем начальника юнкерского училища полковником Кожиным. Вместе с полуротой юнкеров он пытался уговорить солдатский комитет полка не выполнять приказы Временного правительства. Запасники уже привычно спорили с юнкерами, больше всего напирая на выгоду, которую они получат в случае своего согласия. Прибытие батальонов было как нельзя кстати, поскольку аргументы у юнкеров кончились и было пора переходить к демонстрации силы. Когда представители солдатского комитета предстали перед Покровским, то он был краток: солдатам предлагалось разоружиться и находиться в казарме под присмотром юнкеров. В случае отказа капитан обещал открыть огонь по казарме из всех четырех орудий. На вопрос комитетчиков, по чьему приказу он тут командует, Покровский гордо вскинул голову и с чувством полного достоинства произнёс:
– По приказу Верховного правителя России генерала Корнилова.
Почему он это сказал и наградил генерала столь необычным титулом, капитан по прошествии времени и сам не мог толком ответить. Что-то щёлкнуло у него в голове, и Покровский легко назвал столь высокую должность Корнилова, подарив мятежному генералу вполне реальную власть.
Услышав о таком высоком ранге Корнилова, стоящие юнкера моментально вытянулись и стали смотреть на комитетчиков с чувством превосходства.
– В вашем распоряжении десять минут, после чего я немедленно открою огонь из всех видов оружия. И не советую надеяться на Керенского, через час части генерала Крымова начнут штурм Зимнего.
В это время в казарму финляндцев уже пришли известия о разгроме павловцев и волынцев и той страшной резне, которую учинили кавалеристы Гагарина над несчастной пехотой Дыбенко. Грозный вид фронтовиков на фоне стволов пушек и пулеметов не оставлял сомнения в решимости Покровского исполнить свои обещания.
Комитетчики недолго упирались, получив твердую гарантию сохранения своих жизней и свободы, они неохотно согласились сдать оружие юнкерам и разошлись по казарме. Привыкшие к легкой жизни в столице за время революционных перемен, они с опаской косились на фронтовиков, которые неоднократно смотрели смерти в лицо.
Едва Покровский принял капитуляцию финляндцев, как к нему прибыл вестовой с донесением о боевом столкновении сил кадетского корпуса с Измайловским полком.
В казармах этого соединения усиленно поработали агитаторы премьера, и солдатский комитет решил поддержать Керенского. Пока шла только ружейная перестрелка, но измайловцы ожидали подхода броневиков из автороты Петроградского гарнизона.
Всё решали буквально минуты, и капитан немедленно принял решение перебросить один батальон, усиленный своей единственной батареей, на помощь кадетам. Примкнутые наспех к грузовикам пушки с грохотом и лязгом понеслись по мостовой, распугивая любопытных жителей столицы. Второй усиленный батальон под командованием штабс-капитана Саблина начал выдвижение для блокирования Зимнего дворца.
Помощь кадетам прибыла как нельзя вовремя. Первые же залпы орудий внесли панику и страх в рядах оборонявшихся солдат. С момента начала революции в Питере все вооруженные конфликты сводились к перестрелке межу частями из винтовок и пулеметов. Впервые за всё тревожное время против запасных частей была использована артиллерия,
