Участвуя в комбинации полковника Щукина, Покровский наивно полагал, что вся его деятельность немедленно закончится, едва только будет завершено кавказское наступление Юденича. Каково же было его удивление, когда начальник контрразведки сказал, что это только начало.
– Как так только начало, господин полковник? Не вы ли говорили, что всё это необходимо для прикрытия нашего десанта на Босфоре, затем вы уверяли, что необходимо потерпеть ещё чуть-чуть, ради удачного наступления Юденича на Кавказе. Я все выполнил, как вы просили, и считаю, что полностью выполнил просьбу генерала Духонина о сотрудничестве с вами. Извольте объясниться.
– К чему вы так кипятитесь, уважаемый Алексей Михайлович. Все было именно так, как вы говорите, и, признавая ваши большие заслуги в нашем деле, я ходатайствовал перед Верховным о награждении вас орденом Анны третьей степени, и Корнилов поддержал меня. Примите наши поздравления.
Услышав эти слова, Покровский покрылся красными пятнами и от волнения рубленно произнес:
– Мне… боевому офицеру… Анну неизвестно за что!! Вы оскорбляете меня, господин полковник!
– Да, вам орден, и не за что-то, а за опасную и успешно выполненную работу, господин подполковник. И извольте прекратить истерику, нас с вами ждут не менее важные дела.
– Ах, дела-а… – зло протянул Алексей, полностью заливаясь пунцовой краской. – Вас они наверняка и ждут, но только я немедленно отправляюсь на фронт. Да, на фронт, подаю рапорт в действующую армию, господин полковник!
Неизвестно, как бы дальше протекал их разговор, но в этот момент дверь кабинета отворилась, и в комнату вошел генерал Духонин. Он окинул взглядом красного от возмущения Покровского и иронически блиставшего на него глазами Щукина и, не дав Алексею произнести ни слова, произнес:
– Господин Щукин, поздравляю вас с присвоением очередного воинского звания генерал-майора, Верховный только что подписал этот приказ, и не могли бы вы, господин генерал, оставить нас наедине с господином подполковником.
Услышав радостную весть, Щукин улыбнулся и с видом победителя прошел мимо Покровского. Едва за новоиспечённым генералом закрылась дверь, как Духонин приблизился к подполковнику и внимательно посмотрел ему в лицо сквозь стекла своего пенсне.
– Скажите, Алексей Михайлович, но только честно. Вы меня считаете боевым офицером, или я для вас «штабная крыса».
– Для меня человек, получивший Георгиевское оружие за храбрость, никак не может быть «штабной крысой»!
– Что ж, и на том спасибо. Ну а раз мы с вами боевые офицеры, тогда и поговорим с вами, как фронтовик с фронтовиком, без обиняков. Прошу садиться.
Духонин дождался, пока его взволнованный собеседник немного придет в себя, и только после этого продолжил разговор:
– С начала войны, по долгу своей службы, я вынужден контактировать с разведкой, и скажу честно, Алексей Михайлович, германская разведка на сегодняшний день одна из лучших в мире. Помните августовскую катастрофу второй армии генерала Самсонова в Мазурских лесах?
Покровский утвердительно кивнул головой, как её забудешь, когда только за один месяц русская армия потеряла пленными более ста тысяч человек.
– Так вот, это поражение в основном было обусловлено удачными действиями людей полковника Вальтера Николаи, возглавляющего русский отдел военной разведки германского Генштаба. Нет, не было никакой измены в штабе армии или ещё выше. Были простое разгильдяйство и предательская глупость со стороны наших офицеров связи, а также отличная работа немецкой агентуры, оставленной Николаи в зоне временной оккупации наших войск. Наши армейские штабные связисты общались между собой по радио «морзянкой» открытым текстом, а оставленные агенты умело информировали немцев о продвижении наших частей в Восточной Пруссии и их численности, иногда прямо по местному телефону. Благодаря этому, генерал Людендорф узнал, что первая армия не будет наступать на Кенигсберг с востока, что позволило перебросить все имеющиеся у него силы против Самсонова и в короткий срок разгромить его. Прошу прощения за столь неприятный экскурс в историю, но я позволил себе привести этот пример только для того, чтобы вы лучше представили себе результаты деятельности военной разведки.
Покровский недовольно дернул подбородком, но промолчал.
– Для немцев не составляло большого труда выяснить месторасположение нашей ставки, после чего, пользуясь слабостью нашей контрразведки, они успешно внедрили сюда свою разведывательную сеть, несмотря на режимное положение Могилева. Знаете, кто был прежний резидент германской разведки? Местный парикмахер Ефим Григорьевич Побатько, прибывший сюда вместе с беженцами из польского Ивангорода. По отзывам знавших его людей, милейший человек, всегда готовый прийти на помощь, одним словом – «душка». Сколько людей сгубил этот «душка», одному богу известно, но, как установило следствие, прорыв под Горлицей – это его работа.
Лицо Покровского дёрнулось при упоминании о Горлице, тогда его части стояли во втором эшелоне и приняли на себя уже ослабленный удар германского кулака, буквально надвое расколовшего русский фронт.
– Что с этой сволочью? – хрипло спросил он, облизнув сухие губы.
– Ничего, сидит в тюрьме и время от времени дает показания.
– Его не расстреляли, как расстреляли полковника Мясоедова?
– Потому что полковник был простым агентом, а господин Побатько резидент. В отличие от Мясоедова, он слишком много знает и от него гораздо больше толку. Вот видите, на примере вы прекрасно поняли всю разницу в этом нехитром деле.
Подполковник нервно заерзал на своем стуле от лестных слов Духонина, но промолчал.
– Когда Щукин вычислил Побатько и, проследив все его основные связи, арестовал, он недолго почивал на лаврах, прекрасно зная, что свято место пусто не бывает. Увы, но это азбука разведки, и, учитывая весь бардак прошлого года в нашей стране, в появлении нового резидента господина Николаи сомневаться не приходилось. С появлением Корнилова персонал Ставки претерпел большие изменения. Во-первых, по требованию Верховного численность штаба была сокращена до разумного предела. Во-вторых, многие офицеры уехали вместе с генералом Алексеевым в Москву, освободив место выдвиженцам Верховного вроде вас, а в-третьих, декрет о чрезвычайном положении полностью развязал руки контрразведке.
Всё это создало большие неудобства для вражеской агентуры, нарушив многие отлаженные связи. Энергичные действия Корнилова заставили немцев торопиться, и они стали допускать ошибки. Только благодаря им полковник Щукин так быстро обнаружил в Могилеве нового резидента – портного Славинского, усиленно контактирующего с персоналом литерного Верховного. А теперь поставьте себя на моё место, когда становится известен резидент германской разведки, энергично прощупывающий экипаж литерного. Что делать, арестовать и преспокойно ждать появления в Могилеве нового разведчика господина Николаи, которого неизвестно когда выявят, если выявят вообще. Или начать тонкую игру, подставив ему своего человека, и снабжать штаб Гинденбурга ложной информацией?
– Но почему я? – с негодованием воскликнул Покровский. – Почему?..
– Потому что вы – самая подходящая фигура из окружения Корнилова. Здесь нет ваших сослуживцев, и здесь никто доподлинно не знает всех ваших человеческих качеств. Кстати,
