– И что, их нельзя вернуть?

Связь прервалась. Я снова взглянула на видео с камер. В обычный день непрерывный поток игроков тянулся мимо офиса, кое-кто не мог сдержать любопытства: останавливался и пялился сквозь толстые стекла окон. Сейчас же снаружи собралась небольшая группа, выжидающе наблюдающая за выходом.

Я подняла весь электронный архив контрактов. Деньги лились непрерывным потоком: из-за побегов или же из-за их причин и последствий. Для компании, особенно при сложившихся обстоятельствах, когда на горизонте маячили компенсации семьям участников, это был высокий риск, максимальное вложение. Сегодня тратишь – завтра получаешь.

Я подошла к мониторам, хотя обычно их избегала. Десять экранов, по пять в два ряда. Все события, происходившие в онлайне, транслировались и архивировались здесь – не мной и не в этом здании, но отслеживались где-то ещё.

Главным козырем Сети была прямая трансляция: двадцать участников, заранее выбранных по количеству набранных очков, экстремальным психологическим особенностям, социальной несовместимости, отпущены в свободное плавание. За ними следовали съемочные группы, иногда скрытно, чаще навязчиво и бесцеремонно. Студийных ограничений не существовало: они просто уходили в большой мир.

Я с трудом воспринимала реальность – после принятия окончательного решения об уходе, мое сознание в некотором смысле закрылось и едва справлялось с минимумом офисных обязанностей. Я прекрасно знала о протестах против Сети в прессе, обвинениях компании в противозаконных действиях, и мне не хотелось, чтобы после увольнения меня арестовали. Руководство утверждало, что это просто слухи, запущенные конкурентами, но меня это не успокоило.

Я заключала контракты. Я контролировала денежный оборот, все выплаты и большую часть поступлений. Деньги были основой всего предприятия. Большая часть шла участникам, однако имелись и другие статьи расходов. Взятки – так называемое возмещение убытков – исправно платились, но это была лишь малая часть того, что Сеть получала еженедельно. Моя подстанция была лишь одной из десятков в этой стране, а страна – лишь одной из множества охваченных Сетью. Лабиринт из денег, лабиринт богатства. Я не имела дел с отдельными сделками, видела лишь итоги, общую картину. Я соблюдала все правила, не задавала лишних вопросов и не следила за сценариями.

И сейчас мне предстояло решить проблему с беспорядками, обусловленными побегом, в реальности.

Отсутствие четко установленных правил открывало принципалам дорогу к богатству и известности. Позволялось абсолютно всё: свободное перемещение, разговоры и споры на любые темы, кражи, поджоги, внебрачные связи, нападения друг на друга, испражнение, оскорбление, предательство и обман… Секс не сходил с экранов – и игроки, и участники неоднократно заявляли, что это уже приелось, однако рейтинги неуклонно росли. Клевета перестала быть редким явлением. Сеть охотно вступала в судебные тяжбы по каждому делу, где разъяренная жертва набиралась смелости предъявить иск. Иногда компания проигрывала, и тогда выплаты были огромны. Однако с каждой такой разборкой увеличивалось количество зрителей, а значит, и денег. Участники находились под охраной сопровождавшей их группы: все дозволено – ничто не имеет смысла; ничто не скрывается – ничто не останется незамеченным.

Участникам запрещалось убивать, это легко контролировалось выплатой гонораров. Временами уровень ненависти зашкаливал: женщин насиловали (в Сети это называлось «уговорили»), мужчин избивали (сетевое «поспорили»), совершали множество других отвратительных и жестоких поступков (сетевое «предупреждали»). Хотя на убийство никто не шел.

Это представление. Слава, богатство и известность пронизывали каждый момент реальности. Это развлечение. Исполнители проживали свои роли, игроки реагировали на происходящее. Деньги меняли всё. Иногда игрокам разрешалось принимать участие. Жажда денег – всё как всегда.

Всё, что требовалось участникам для получения гонорара – это оставаться на виду у съемочной команды. Шоу. Реальность. Все к этому привыкли. Реальность стала общим состоянием. За пределами реальности – пустота, никто не верил в существование чего-то еще, но с нападением на группу иллюзии закончились.

Я нашла запасное снаряжение спрятанным за укрепленными панелями и сложными замками, после хитрой процедуры снятия кода мне удалось вытащить все части и разложить на скамье.

Этому меня научили. Главной проблемой оказались различные части снаряжения, спроектированные и подогнанные под кого-то гораздо крупнее меня. Я проверила всё по списку, протестировала контактные соединения. Нашла набор батарей с запаской на зарядном блоке, поставила основную на зарядку – лучше перестраховаться.

Я сняла верхнюю одежду, куртку, джинсы и натянула бронированную тунику, укрепленные легинсы и ботинки, пояс для дополнительных приборов, затянула всё как можно туже. Вес шлема неравномерно распределился на голове. Я затянула ремни, но он всё еще свободно болтался – и что я могла поделать? Тяжелое снаряжение, похоже, доставит мне еще немало проблем. В конце концов, я закрепила обе батареи на поясе, подсоединила основную, проверила настройки, защелкнула дополнительную страховку вокруг обеих батарей.

Включила питание. Мониторы и VR-шлем ожили – матрица засияла изображениями с внутренней стороны смотрового щитка. Системы загрузились, схемы прошли диагностику – всё работало исправно. При резких движениях головой изображения становились размытыми и вспыхивали. Чтобы правильно воспринимать реальность, требовалось двигаться размеренно и осторожно.

Плавность в движениях позволяла не привлекать нежелательного внимания.

Изображение на мониторе главного компьютера вспыхнуло оповещением выхода на связь сетевого офиса. Снова искаженный силуэт женщины, на этот раз «она» разговаривала несомненно мужским голосом.

– Вы не исполняете приказ. Вы должны снимать немедленно.

– Я делаю всё, что в моих силах. Снаряжение не моего размера…

– Снимать необходимо сейчас.

– Я и собираюсь, – сказала я.

– Встаньте так, чтобы вас было видно.

Я снова проверила ремень на шлеме, прошлась по всему снаряжению; как мне казалось, всё было на своих местах, и я встала перед камерой.

– Вы в одежде. Вы должны снять всё, что может идентифицировать Сеть.

– На мне только футболка и плавки, больше ничего.

Ответа не последовало, связь прервалась. Экран погас.

Оцепенев от ужаса и неведения, я отперла замки на главных дверях и вышла на улицу. Никогда не чувствовала себя в такой опасности, настолько уязвимой. После кондиционера в офисе воздух снаружи казался удушающим и каким-то прогорклым. Пока я закрывала двери, многие игроки, проходившие мимо, останавливались и смотрели на меня.

Я быстро повернулась к ним спиной, но их реакцию можно было отследить на одном из дисплеев интерфейса.

Вновь развернувшись, я показала свое снаряжение во всем его великолепии. Это произвело впечатление; тем не менее, ужаснувшись, они отпрянули, вновь уставившись на цифровые дисплеи. Люди в VR-шлемах отшатнулись, словно испуганные лошади.

Двое или трое игроков не сдвинулись с места, сжимая консоли в попытке выстрелить в меня, но это была заведомо плохая затея. Почему всегда находятся такие вот придурки, считающие себя ловкачами? Снаряжение в момент вбирает в себя излучаемую энергию выстрела и возвращает ее обратно, выводя из строя консоль. Наиболее опытные игроки носили с собой запасные консоли или даже приборы-заглушки, но так или иначе, подобного рода нейтрализация работала исправно.

Эти идиоты отпрыгнули назад, их руки и запястья вспыхнули