- Монстр! – выдал Маратик, так что я сжалась в комок.

А он-то тут какими судьбами? Заговорил он конечно на их языке, может и с уважением, но глазки совсем о другом говорят.

- Еще одна недобаба, - шипит их монстр монстров, слегка обернув голову, на своего помощника.

- Я не баба! – шипит резко этот помощник и вдруг хватает главнокомандующего за плечо, поворачивая к себе лицом.

Это что за панибратство с начальством? Совсем что ли с катушек слетел? Кажется, их главный монстр о том же подумал, расправил свои огромные плечи, я его теперь только со спины видела, сложно сказать какие эмоции играли на его страшном сером лице, когда он шипел новую фразу. Но раз уж это просто моё развлечение, решила представить, как хмурятся его черные брови и серьёзным видом спрашивает:

- Правда, что ли?

Маратик резко опускает голову, как будто провинившийся солдат. Которым он и является, хотя мне кажется, что он как наши генералы, уже забыл, что такое пыл сражения. В отличие от страшного главнокомандующего, у которого, по-видимому, одни бабы в голове, даже несмотря на хорошие навыки боя. Похоже, ни в одном сером мужике нет идеала, да и позитивных качеств тоже. Не то что бы у наших не было изъянов, пьют, ходят налево, иногда и колотят, как грушу, своих жен.

У нас же как? Мужик всему голова, он чуть ли не царь и бог в своем доме, делает что хочет. Только Спаситель все видит и судит их, по заслугам, но на деле, все не так. Мне часто приходилось помогать принимать роды у беременных женщин с синяками на лице, или лечить выкидыш от побоев ревнивого мужа. Пускай в храме это порицается, называется грешным делом, но звучит это так, как будто можно и даже нужно колотить женщину, но только чтобы никто об этом не знал. А наши бабы дуры, терпят, оправдывают и мертвых детей прощают… «Бьет – значит, любит!» - есть у нас пословица. Гадкая вещь, но красноречивая по сути. Подруга моя, Анапа, от мужа через неделю после свадьбы вся в синяках пришла и с блаженной улыбкой давай рассказывать, как муж ее любит, да только ревнует очень. А синяки? А что синяки, это она сама виновата, не так на мужчину посмотрела, за что дома и получила. Ну и где тут любовь? Может и правда лучше богу в жертву приносить, чем всю жизнь издеваться, ломая каждую косточку в теле, чтобы женщина превратилась в серое нечто, содрогаясь при каждом громком звуке.

Вздыхаю тяжело. От того то я и замуж не спешу, оно мне надо? Видела я этих мужчин в гробу, с бантиком на лбу! Бросаю взгляд в щель, а то в мысли слишком углубилась. Видать много пропустила, поскольку монстр монстров снял с себя амуницию и остался в темной тонкой рубашке и в таких же штанах. Но и этого ему оказалось мало, судя по движению рук, он начал расстегивать рубашку, очень медленно. Жара что ли в голову ударила? Как мой больной мозг заменил следующее шипение монстра монстров при таком интересном занятии, не сложно догадаться:

- А давай я сейчас это проверю и … потеребонькаю?

- Не надо! – почти сразу отозвался Маратик.

Бедняжка, он даже к двери на шаг отступил. На симпатичном личике, так сильно похожем на женское, был испуг, натуральный такой. Даже лицо стало еще более серым, слегка подпортив его красоту.

- Что «не надо»? – поинтересовался с иронией главнокомандующий.

- Не надо теребонькать! – решительно заявил помощник и сжал свои изящные ручки с длинными пальцами в кулаки.

- Надо, Маратик, надо! – уверено выдал монстр, ну или что-то подобное, резко распахнув рубашку.

В шкафу стало нереально тесно, дернулась назад, чувствуя странное желание блевать и ржать как лошадь. Нет, ну что со мной не так? Щеки покрылись густым румянцем, сердце отбило несколько ударов в бешеном темпе и только потом успокоилось. Что вообще значит эта фраза: «теребонькать»?! Нерешительно взглянула в щель, чтобы увидеть голую спину главнокомандующего монстра. Рубашка покоится в камине, скомканная как будто тряпка. Вот же зажрался, честное слово! А дедушкам и бабушкам убирать у этой свиньи недоделанной

- Сам разденешься или мне помочь? – выдало это широкоплечее двухметровое существо в моей фантазии.

Ох, как же у меня глаза на лоб полезли, когда Маратик для чего-то начал закатывать рукава своего одеяния. Оно вообще странные у сереньких, как будто платье какое-то или ряса, только всегда и штаны под ним имеются. Это он так не умело раздеться хочет? Дальше не отводя от монстра взгляда, положил одну свою руку на оголенное плечо, а вторую куда-то на уровне груди. На лбу серого выступил пот, он поджал губы и посмотрел куда-то в низ.

- Потеребонькай! – зашипел резко и громко главнокомандующий.

Конечно, он не говорил на своём языке это загадочное требование, ну или я на это надеюсь. Но от звучания его голоса, я подпрыгнула с большим риском выдать себя с потрохами. Хорошо хоть никто не заметил, серенькие были заняты друг другом. По спине пробежали мурашки, что-то в последней мысли было не так.

- Будь нежным, - прошипел снова главнокомандующий, но в этот раз по-другому, мягко и прося, что ли.

Моя психика начала меня подводить, где в черепушке кто-то открыл кран смешинок, и вот-вот начнется, по меньшей мере, всемирный потоп. Маратик начал водить свободной рукой туда-сюда с сосредоточенным напряженным лицом, а в моем мозгу всплыла полная понимания мысль, описывающая его действия: теребонькает. И, казалось бы, сама себя развлекаю, это слово тоже сама придумала, но смеяться хочется так, что все лицо сводит от напряжения мышц. Вот что значит, не выдерживают нервы непосильной задачи и ужасных условий. Схожу с ума, а сумасшедших у нас на кострах жарят. Плохи мои дела, плохи! Может они там чем-то серьёзным занимаются, ну, не знаю… Целуются? От сдавленного смеха меня согнуло пополам, да так не удачно, что дверь шкафа приоткрылась еще больше. Только это и смогло слегка закрыть мои краны смеха и вспомнить о том, что, если меня здесь найдут, уже будет не до смеха.

Высунуться посмотреть, что там происходит, и как далеко зашли эти двое, раньше не могла  – боялась. Только когда что-то громко скрипнуло, нарушая пугающую тишину в этой комнате, смогла, наконец, взглянуть на то, что там происходит. И то, пришлось прикрыться полностью каким-то длинным платьем. Теперь главнокомандующий сидел на стуле за столом, все так же без рубашки. Марат стоял