Я робко позвала:
– Кэллум? Ты здесь?
– Я на другой стороне! – Мое сердце возликовало, и я едва успела осознать, что ответивший мне голос, такой знакомый, звучит теперь как-то иначе – но в чем именно заключается это различие, я смогла понять только потом.
Кэллум стоял возле обшарпанных древних перил и ждал меня. Я могла видеть любимого абсолютно ясно. Темный плащ лежал на каменном полу, на солнечном свету огонь в его глазах казался еще ярче. Я могла различить каждую складку его рубашки, каждый волосок на его голове, каждый мускул на его длинных сильных руках, которые были простерты ко мне, зовя в объятия.
Его красота и статность ошеломили мое сердце, и на одно странное мгновение меня охватила робость. Какая-то часть моего существа требовала, чтобы я осталась стоять на месте – достаточно далеко, чтобы верить, будто он осязаем, – и в то же время избежать разочарования, которое ждет меня, когда я обнаружу, что не могу коснуться его. Но тут я посмотрела в его глаза и была сражена любовью, которую увидела в них. Я не могла устоять перед искушением – и, сделав шаг к нему, подняла руку, чтобы погладить его лицо.
Меня словно ударило электрическим током, когда я коснулась – по-настоящему коснулась — упругой кожи щеки. Я чувствовала ее тепло, ее очертания, а потом ощутила, как его лицевые мышцы движутся под моими пальцами, когда он улыбнулся и, подведя мою руку к своим губам, Кэллум поцеловал меня в ладонь.
Я не могла сказать ни слова. Я положила другую руку ему на грудь и почувствовала, как бьется его сердце – так же быстро, как и мое. Он посмотрел мне в глаза и внезапно притянул к себе. Я растаяла от удовольствия. Он был куда лучше, он был чем-то намного, намного большим, чем я когда-либо представляла себе в мечтах. Его сильные руки обнимали меня крепко-крепко, а потом на секунду оторвали от земли.
– О Алекс, я едва могу в это поверить! Нам удалось! – воскликнул он, касаясь губами моего лба.
Я изумленно отстранилась.
– О, я могу еще и слышать тебя! По-настоящему, а не только в моей голове.
Он снисходительно улыбнулся:
– Теперь я весь твой. Мы можем говорить, сколько пожелаешь.
– Вообще-то разговоры с тобой стоят в моем списке первоочередных дел отнюдь не на первом месте. Вот что – вот что – я хотела сделать с того момента, когда увидела тебя в первый раз, – сказала я и, положив руки на его затылок, притянула лицо любимого к своему. Теплые губы встретились с моими: мне хотелось, чтобы этот поцелуй не закончился никогда.
– Этого стоило ждать, – прошептала я, когда наши губы наконец оторвались друг от друга и я прижалась щекой к его груди.
– Правда? – спросил он. – Знаешь, я ведь понятия не имею, насколько опытен в таких делах. Я не хочу тебя разочаровать.
Я быстро подняла голову. Он смотрел на меня так открыто, так искренне, что мне показалось – еще немного, и мое сердце разорвется от любви. Его глубокие голубые глаза горели страстью.
– Я не представлял, что смогу любить тебя еще сильнее, чем уже любил, но держать в объятиях, целовать в губы… я не могу поверить, что мне привалило такое счастье. – Он прижал меня к себе еще теснее, и я ощутила под тонкой рубашкой выступающие мышцы его груди.
– Поверить не могу, что мы едва не потеряли друг друга, но это того стоило – ведь теперь мы обнаружили, что можем по-настоящему любить. – Я легко провела рукой по его бицепсу, затем по предплечью под локтем, по пояснице. Все в нем было самим совершенством. Кэллум поцеловал меня в макушку, потом задумчиво погладил мои волосы. Я затрепетала от наслаждения.
– Если вдуматься, – тихо проговорила я, – то вполне может быть, что Кэтрин оказала нам услугу. Если бы не ее вмешательство, мы бы могли провести остаток жизни, всего лишь глядя друг на друга в зеркало. – Я отклонилась назад, чтобы видеть его лицо. – Так я могу узнать о тебе куда больше. – Я прижала руку к его пояснице и снова потянулась к крепкой груди.
– Так каким же образом это работает? – спросила я, положив голову ему на плечо. Я все никак не могла перестать прикасаться к нему, ощупывать мышцы рук и наконец-то ерошить его волосы.
Кэллум тоже неудержимо тянуло прикасаться и прикасаться ко мне, и он наклонялся, чтобы поцеловать меня каждые несколько минут.
– Честно говоря, я не знаю, но когда я рассказал Мэтью, что ты можешь видеть желтые ауры над головами людей, он, похоже, подумал, что, быть может, возможно и это. Когда ты увидела меня впервые – я стоял прямо под этим местом – тебе не понадобилось зеркало. Мы считаем, что в куполе собора есть нечто, концентрирующее нашу энергию, наше бытие, и на самом его верху это нечто выражено сильнее всего. А когда оно сочетается с действием твоего амулета – и, разумеется, с теми самыми крепкими узами, какие только могут существовать на свете, – тут он поцеловал меня еще раз, – получается вот такой результат. – Его лицо осветила короткая улыбка. – Во всяком случае, таково было предположение Мэтью, но, ей-богу, я не знал, верить ему или нет, и не хотел разочаровать тебя, если из этого все-таки ничего не выйдет, так что прости, что не предупредил.
Я провела пальцем по линии его подбородка, любуясь им.
– Я тебя прощаю. Это был лучший сюрприз из всех, которые могли бы быть. – Он сидел по-турецки на полу балкона, а я примостилась у него на коленях, и меня грели не только солнце, но и он. Мне хотелось мурлыкать, подобно довольной кошке. Я испытывала такую умиротворенность, какой не испытывала еще никогда.
– Знаешь, когда я впервые увидел твое лицо, то находился именно здесь, – задумчиво сказал он, наматывая на палец прядь моих волос. – Я часто сюда прихожу – это одно из моих самых любимых мест. Я обожаю стоять здесь и смотреть, как меняется свет, озаряющий город. Наилучшее время – раннее-раннее утро. – Я опять украдкой взглянула на его лицо
