Помню, что забилась в угол и слушала, как они ходят вокруг. Крики стихли, и я предположила, что они уже всех поймали и в конце концов найдут и меня. Меня так трясло от страха, что я боялась развалиться на кусочки. И одновременно страшно злилась на себя, и, думаю, Доктор бы тоже на меня разозлился. Потому что во всем была виновата именно я! Это я первой заметила, в чем дело. Ну кто меня за язык тянул?

Мы спустились в Нижнюю Галерею на три этажа, Макгиллоп был немного как всегда, а я даже ухитрилась промолчать по этому поводу. Он, разумеется, этого не оценил, да и что тут удивительного. Я ВЕСЬ ДЕНЬ скрывала свои чувства, пытаясь донести до него вполне конкретную мысль, а он просто ничего не замечал, хоть ты тресни.

Доктор велел нам провести анализ каменной пыли/порошка/песка, вот только беда в том, что пыль/порошок/песок оказался не слишком интересным, и Макгиллоп без остановки ныл об этом. «Это же песок. Просто песок. Чего в нем такого важного?»

Скажите, пожалуйста, какая печаль, подумала я. Но решила промолчать, потому что Макгиллоп порой бывает довольно симпатичным (пусть даже и маловат ростом). Прибыли остальные сотрудники – они завалили весь зал оборудованием и везде поразбросали (такое слово есть вообще?) кабели. Видимо, они работали, но я не уверена, потому что почти никого из них не помнила по именам и старательно не смотрела им в глаза. Иногда они вставали прямо передо мной, и тогда приходилось жмуриться. Вряд ли кто-то заметил, хотя с закрытыми глазами точно не скажешь.

– Ну что такого важного в песке, а? Оз, мысли есть? – спросил Макгиллоп в своей привычной манере, потому что он ирландец (но я против ирландцев ничего такого не имею).

– Откуда мне знать? – спросила я.

– Потому что один из нас двоих – гений, а один – симпатяга, и, к несчастью для меня, оба этих человека – ты.

Видимо, это был какой-то хитроумный сарказм, но я не разобралась, поэтому обидеться решила попозже.

– Я серьезно, – сказал он с милой улыбкой (подозрительно, однако).

Я решила в упор не обращать на него внимания, но как-то не срослось.

– Структура интересная, – сказала я Макгиллопу, пересыпая пыль/порошок/песок. – Мрамор, гранит, много разных видов камня, а вот материалов, из которых построено здание, среди них нет.

– Допустим. И?

– И откуда тогда этот песок взялся? Не из стен, не с потолка. Это закрытое охраняемое здание, и мы знаем, что раньше этого песка здесь не было. Как он сюда попал?

– Может, что-то разломали?

– Что? Что разломали? Огромную груду разномастного камня разломали, а потом ровненько рассыпали по этажам Нижней Галереи? Даже будь здесь такая груда, а ее не было, кто мог это сделать?

Макгиллоп весь расхмурился, и я мило ему улыбнулась.

– Возможно, существа, которые выбрались из картин, – сказал он. – Но это ерунда какая-то. Знаю, мы должны мыслить шире, но что такого могло жить в елизаветинских масляных картинах, что хотело бы выбраться наружу и покрошить камни?

И тут в моей голове стали появляться первые догадки. Камней в Галерее не было, а вот камня, если подумать, было очень много.

– Хочешь, принесу тебе чаю? – спросил Макгиллоп.

– Не стану я тебе чай носить! – рявкнула я.

– Не станешь, конечно. Чай принесу тебе я, потому что это моя работа, когда ты думаешь. И я уже вижу, что ты запустила шестеренки.

Я слышала, как он наливает чай, но не смотрела, потому что мозг работал слишком быстро. Вот он уже стоял передо мной и протягивал чашку. Держал он ее ручкой ко мне, чтобы я не обожглась, когда возьму чай, а значит, ему самому держать ее было наверняка очень горячо. Я поняла, что это с его стороны довольно любезно, но не снисходительно ли? Я решила, что потом подумаю на этот счет и напишу ему об этом письмо.

– Спасибо. Извини. Просто считаю в уме. – И я забрала у него кружку, потому что, судя по лицу, он готов был вот-вот расплакаться.

– Принести тебе ноутбук? – спросил он.

Расчеты я закончила быстро. Вычислила общую площадь пола в Нижней Галерее, среднюю глубину песка и, найдя примерный его объем, прикинула, в каком виде он мог бы быть изначально. Перебрала несколько возможных моделей, пока не поняла, что песка в галерее хватило бы на штук пятьдесят куч размером с человека. Затем сверилась с документами по Нижней Галерее и отметила, что в ней находилось ровно пятьдесят две статуи. И все они были занавешены покрывалами. А девять из них стояли вокруг нас в этом самом коридоре в этот самый момент.

– Я говорю, ноутбук тебе принести? – повторил Макгиллоп.

Я посмотрела на кружку. Поверхность чая подрагивала, как в «Парке юрского периода», когда динозавр наступал тяжелыми шагами. Только сейчас это был не динозавр – у меня просто тряслась рука. Я посмотрела на статуи, выстроившиеся вдоль коридора. Проверила выходы. Выход нашелся только один, в шести метрах от нас, и чтобы до него добраться, пришлось бы перескочить через все эти кабели и коробки, что мы принесли.

– Оз? Ты чего? – Макгиллоп смотрел на меня, а я поняла, что не могу посмотреть на него, потому что забыла, как двигать шеей. Поэтому сосредоточилась на словах.

– Нам нужно уходить, – сказала я. – Сейчас же, сию минуту.

– Что такое?

– Существа из картин. Они разбили статуи, и я знаю зачем. – Голос у меня дрожал, и до меня уже дошло, что вслух об этом говорить не стоило.

– Зачем? – спросил Макгиллоп.

– Чтобы им было где спрятаться, – ляпнула ответила я.

Секунду ничего не происходило – а затем все статуи под покрывалом вдруг разом расслабились и выпрямились, как дети под конец игры в прятки. А потом их накрытые головы медленно повернулись к нам.

Я бросилась бежать, даже не задумываясь.

«Бегай быстро, – всегда говорил Доктор. – Не теряй время, думай головой!»

Я перепрыгнула через чемоданы и помчалась к лестнице. Вокруг меня покрывала опадали со статуй, и из тьмы стали возникать странные пупырчатые головы. Я бежала, бежала и даже ни разу не вскрикнула. Врезалась в шкаф, и вдруг пол заполонили крысы, они стали бегать, скрестись, но я все равно не закричала.

И тут передо мной выросла стена. «В конце концов, – говорил Доктор, – все коридоры кончаются».

Я услышала шаги у себя за спиной.

И обернулась.

Он был ростом больше двух метров, красный и с виду весь какой-то влажный. Кожа у него оказалась покрыта присосками, а голова была огромная, с крохотным детским лицом и маленькими яркими глазками. Казалось, он улыбается, но, думаю, у него просто зубы были такой формы.

У меня в голове открылась нужная папка. Зайгоны, озеро Лох-Несс, оборотни.

Он остановился почти