СОЕДИНЕНИЕ УСТАНАВЛИВАЕТСЯ…
СОЕДИНЕНИЕ УСТАНОВЛЕНО…
СОЕДИНЕНИЕ СТАБИЛЬНО.
ЕСЛИ ЧТО-ЛИБО В ЭТОЙ КНИГЕ ВЫЗЫВАЕТ У ВАС РАЗДРАЖЕНИЕ,
ПОЖАЛУЙСТА, СЛЕГКА ПОСТУЧИТЕ ГОЛОВОЙ ОБ СТЕНУ,
ЧТОБЫ НАЛАДИТЬ ВОСПРИЯТИЕ.
И вот наконец мы дошли до третьей главы, которую многие считают самой напряженной из «Заметок Доктора». Не забывайте главные вопросы: кто написал это о Докторе и о каком из Докторов это написано? Моменты, когда Доктор предпочитает использовать или, напротив, не использовать свой титул, как всегда, говорят о многом.
В зависимости от того, с какой стороны посмотреть, Доктор был заперт в той темнице два часа или четыреста лет. Рядом не было друзей, не было ТАРДИС, и, хотя со стороны казалось, что Докторов в темнице трое, на самом деле он был совершенно один.
Поразмыслите о том, каково ему в такие минуты.
(Примечание: жалобы по поводу девятой главы, которую вы все прочитали, продолжают поступать. Нет, мы не забыли ее напечатать – это вы забыли прислушаться, когда вас предупреждали. Если не верите, попробуйте прочесть ее снова.)
Глава 3
400 лет Доктора
В темнице было мрачно, холодно и уныло. Будто ловушка памяти, она надолго осталась со мной. Каждый раз с тех пор, заходя в комнату или сворачивая за угол, я ожидаю, что вокруг меня снова сомкнутся стены той темницы. Если это кажется вам странным, задумайтесь вот о чем: с того самого мгновения, как я впервые там оказался, я знал, что мне суждено вернуться. Будущее стояло прямо передо мной в двух лицах сразу. Даже сумей я спастись, добраться до ТАРДИС, умчаться прочь через галактики в самый конец Вселенной и укрыться в темнейшей из пустот, я знал, что рано или поздно снова окажусь здесь, рядом с теми, кем мне предначертано стать. Знал, что это место будет моей тюрьмой не только сегодня, но и спустя время и снова время.
Я пишу это, чтобы, возможно, наконец-то его покинуть.
Я проделал путь от Ричмонда до Тауэра трижды. Или скорее единожды, но видел все вокруг тремя разными парами глаз. В первый раз, когда меня бросили в телегу, а напротив меня сидели мои будущие воплощения, я счел происходящее почти невыносимым. Будь мои руки не связаны, я бы, может быть, покончил с собой, – придушив их обоих.
Поначалу Галстук-бабочка великодушно молчал – просто сидел себе с широченной улыбкой, которая то ли намекала на легкое сотрясение мозга, то ли вызывала большое желание это сотрясение ему устроить. А Дюпон-долдон[4] тем временем все поглядывал и поглядывал на своего близнеца, пока наконец не сказал:
– Ты что-то неразговорчив.
– Еще бы, ему ведь руки связали, – сказал я, и тот, к моему немалому удивлению, рассмеялся.
– Над своими же шутками смеяться – плохая привычка, – заявил Галстук и тут же расхохотался над собственной.
– Я видел, как ты подмигнул воронке, – сказал Папочкин костюмчик. – Что это было?
– Невербальная коммуникация, – ответил Галстук. – Тебе стоит попробовать.
И не поспоришь ведь.
– Нет, ты подмигнул, я прекрасно знаю, что значит подмигивание, особенно когда подмигиваю я. Вот только я не знаю, что оно значит. Что оно значило? У тебя что, есть план?
– Может, и есть.
Далее последовала двадцатиминутная безостановочная перепалка о преимуществах планов как таковых, об опасности преждевременного их раскрытия, о вероятности того, что кое-кто просто делает вид, что у него есть план, а на самом деле дожидается, пока что-нибудь случится, чтобы сделать вид, что так и было задумано, о необходимости как можно быстрее обрисовать и объяснить этот конкретный план и о возможности того, что возница может подслушать разговор. Закончилось все просьбой возницы говорить потише.
– Слушай, планы – это здорово, – прошипел Папочкин костюмчик, совсем чуть-чуть понизив голос. – Я их обожаю, я сам как один сплошной план. Но мне очень хотелось бы знать, в чем заключается твой, потому что, если ты не заметил, нас вот-вот обезглавят!
– Может, вы хоть после этого заглохнете наконец? – простонал я, и они оба оскорбленно на меня уставились. – Потому что если нет, то давайте меня хотя бы насадят на пику где-нибудь не рядом с вами.
Через два часа нас довезли-таки до башни и сопроводили в темницу, глубоко в подземелье. Оказавшись там, Труляля и Траляля времени даром терять не стали и тут же принялись тратить его зря. Папочкин костюмчик начал носиться кругами вдоль стен, совершенно бесполезным и бессмысленным образом изображая паркур, а Галстук-бабочка поползал некоторое время по полу, пока в конце концов не нашел старый ржавый гвоздь. Он продемонстрировал мне его радостно и гордо, как ребенок, нашедший в бутылке из-под молока дохлую мышь.
Я отвернулся от них и забарабанил в дверь.
– Не запирайте меня с ними здесь! – услышал я свой вопль. – Лучше сразу казните, передайте им там, я готов, голову с плеч, рубите под корень, только вытащите меня отсюда!
Ответа не последовало, чему я не особо удивился.
Послышался скрежет. Я обернулся и увидел, что Галстук-бабочка увлеченно что-то выцарапывает на стене своим гвоздем. Другой с озадаченным видом стоял рядом с ним.
– Что это ты делаешь? – спросил он.
– Это мой план.
– Что за план?
– Офисный план, – со значением сказал Галстук-бабочка.
Лицо Папочкиного костюмчика озарилось пониманием.
– Ух ты, а ведь хитро! Жаль, я сам не додумался!
– Ничего, еще додумаешься! – ответил Галстук, и оба они расхохотались. Я снова вернулся к двери и стал сканировать ее отверткой, пытаясь не слушать их болтовню. Папочкин костюмчик мгновенно оказался рядом.
– Отвертка тут не поможет, – сказал он. – Дверь слишком примитивная.
– Может, попросить у них замок посложнее, чтобы можно было сбежать? – предложил Галстук-бабочка.
– Я ищу другие способы спастись, – сказал я. – От вас двоих, я имею в виду. Судя по всему, это невозможно.
– Ладно, подведем итоги. – Я слышал, как Костюмчик топает по полу своими нелепейшими кроссовками. – Королева Англии теперь зайгон, но меня интересует другое. Знаете, что меня интересует? Ты! – Я не обернулся, но почувствовал, что смотрит он на меня. – Ты, Дедуля.
Я все так же изучал дверь, зная, к чему все ведет. Он снова принялся бродить по комнате.
– Вот в чем дело. Здесь должен быть я. Выслеживать зайгонов в Елизаветинской Англии – это мое дело, моя часть линии времени. Затем в воздухе открывается
