– Это она? – спросила Клара. Обычно ей были чужды церемонии, но на этот раз хотя бы хватило такта сказать это шепотом. Доктор сдержанно кивнул. – А этот тощий парень кто?
В тени рядом с Елизаветой стоял моложавый угловатый мужчина, который казался Доктору смутно знакомым. В глазах его читалось нахальство, которое так рассердило Доктора, что он очень постарался ответить незнакомцу точно таким же взглядом.
Кейт шагнула вперед. Она потянулась к королеве, щелкнула чем-то позади рамы, и вместе с тощим незнакомцем Елизавета исчезла из виду – картина распахнулась, как дверь.
Повеяло холодом и сыростью, и в комнате как будто резко стемнело – словно помещение, открывшееся за картиной, поглощало свет. Разглядеть можно было лишь крутую каменную лестницу, ведущую вниз, к далекому свету факелов.
– Добро пожаловать в Нижнюю Галерею, – сказала Кейт.
– Куда-куда? – удивилась Клара.
– Во времена правления Елизаветы Первой некоторые произведения искусства были сочтены слишком опасными для публичной демонстрации.
– Ничего нового, – сказала Клара. – Вечно люди норовят спрятать искусство под семью замками.
Кейт дала им по фонарику и включила свой.
– В данном случае причина была, и очень веская, – заметила она, делая шаг во тьму. – Нужно было не позволить ему выбраться на свободу.
– Вселенная родилась живой, – начал Доктор в ответ на вопрос Клары, когда они спускались по второму пролету лестницы. – Но осознать себя она смогла, лишь создав на своей поверхности особые рецепторы – то есть нас, живых существ. В процессе сбора данных нам всем ошибочно кажется, что мы имеем отдельные личности – это называется сознанием. На самом же деле мы существуем по отдельности не более, чем волоски у тебя на предплечье, когда ты чувствуешь сквозняк…
– Я вообще-то про вас с Елизаветой спросила, – сказала Клара, шагая по ступеням.
– Ты сказала начать с начала.
– Но не с начала Вселенной же.
– А вот этого ты не уточнила.
– Да ты просто время тратишь зря. Уходишь от темы.
– Здесь ты как раз ошибаешься, – сказал Доктор. – Потратить время невозможно, потому что ход времени – это всего лишь иллюзия, вызванная постоянным несоответствием между памятью людей и обстоятельствами всех одновременно переживаемых мгновений жизни. Этот звук больше никому не мешает?
– Что за звук? – Кейт обернулась к ним. Но Доктор только нахмурился и покачал головой, и они продолжили спускаться все ниже.
С каждым этажом Нижней Галереи становилось все темнее и холоднее. Чем дальше они шли, тем яснее было, что это место служило не столько музеем, сколько тюрьмой или изолятором. Все статуи были огорожены и занавешены полотнами – в свете фонариков мелькали смутно различимые вытянутые руки и черты искаженных лиц. Все картины висели изображениями к стене, а на некоторых с обратной стороны даже были написаны предупреждения, например «В ОДИНОЧКУ НЕ ПЕРЕВОРАЧИВАТЬ». Везде стояли высокие шкафы со стеклянными дверьми, решетками и замками. Клара осветила один из них фонариком. Внутри она увидела набор зеленых кинжалов, лезвия которых всегда отражали ее глаза, под каким углом на них ни посмотри. В другом лежали ряды черепов, похожих на человеческие, но только с одной глазницей посередине над оскаленным ртом. На полках стояли толстые книги – они были перевязаны веревками, в переплеты было вбито по несколько гвоздей, причем в местах проколов расплылись темные пятна. Клара посмотрела в зеркало, где отразился только ее затылок, а когда она отвернулась, то почувствовала, как ее собственное лицо в стекле смотрит ей вслед. Внезапно луч фонарика выхватил из темноты шкаф, забитый мумифицированными крысами – когтями и зубами они припали к стеклянным дверцам. Клара отпрянула, а крысиная масса, казалось, слегка шевельнулась.
Они спустились еще на пролет, и Клара заметила, что все больше шкафов стоят открытыми и пустыми, будто кто-то все разворовал.
– Некоторые экспонаты перенесли в другое место, – объяснила Кейт.
– Куда? – полюбопытствовала Клара, освещая фонариком шкафы. На каждом из пустых была мелом написана буква «Ч».
– И кто это разрешил? – спросил Доктор.
– Куратор.
– Так Куратор вроде бы я.
– Все сложно. Тебя вечно нет, и эту должность пришлось разделить.
– Между кем?
– Это тоже довольно сложно.
– Ну правда, – сказал Доктор. – Неужели этот звук больше никому не мешает?
– Может, объяснишь наконец, что за звук? – ответила Клара. – Или, например, объяснишь, что там у тебя было с Елизаветой и почему она зовет тебя супругом.
Доктор остановился, досадливо посмотрел на них, а потом принялся шагать на месте. Хрусь-хрусь-хрусь.
– Хруст. Хрустящий хрусткий хруст. Не слышите разве? – Он направил фонарик на пол. – Простите мое любопытство, – сказал Доктор. – Но что у нас под ногами?
В свете фонарей стало видно, что пол покрыт слоем то ли гравия, то ли песка. Кейт вздохнула.
– Ну извини уж, Доктор, если у нас по твоим меркам недостаточно чисто…
– Тяжела работа куратора – ни на секунду отвернуться нельзя. – Доктор встал на колени, зачерпнул горсть и пересыпал ее. – Пыль, – пробормотал он. – Пыль из камня.
– То есть песок, – подсказала Клара.
– Каменная пыль. Пыль или порошок, полностью состоящий из крохотных частиц разных видов камня.
– Ага. Песок.
– Песок! – объявил Доктор, будто только что сам изобрел это слово.
– Думаешь, это важно? – спросила Кейт.
– Понятия не имею. Но за двенадцать сотен лет я никогда не наступал на что-нибудь неважное. – Доктор слизнул с пальца немного песка, пожевал его, а потом попробовал еще.
– Ты можешь определить что-то по вкусу? – спросила Клара.
– Да нет, просто кушать охота. – Он встал и посветил фонариком себе за спину. Девушка в длинном шарфе испуганно отпрянула от света.
– Ты, – обратился Доктор к ней. – Ты из ученых или из вояк?
Девушка смущенно одернула халат.
– Да, – промямлила она, и Доктор решил, что если она вытаращит глаза еще шире, то они станут размером с ее очки.
– Она ученый, – сказала Кейт. – И гениальный, между прочим.
– Отлично! «Ученый» и «гениальный» – мои любимые слова. А имя у тебя есть? – спросил Доктор.
– Да.
– Прекрасно, всегда мечтал встретить человека по имени Да, это тоже мое любимое слово. Если человека зовут Да, можно сэкономить массу времени, когда я выдвигаю идеи.
– Ее зовут Осгуд, у нее IQ выше крыши, и если ты будешь с ней так снисходительно разговаривать, я тебе голову по самую бабочку отрежу, – пригрозила Кейт.
– Теперь мое любимое слово – «Осгуд». Осгуд, мне нужен анализ этой пыли. Расскажи мне, из чего она, расскажи мне все.
– Да! – ответила она, а потом добавила: – Да! – и потом еще раз: – Да!
– Понятно, почему тебя так зовут.
– Доктор! – предостерегла его Кейт, а потом повернулась к Осгуд. – Как можно быстрее вызови сюда бригаду, пусть проведут анализ этой пыли, песка, что бы это ни было такое.
– Да, – ответила Осгуд, не сводя взгляда с
