В записке, которую Ривер оставила на консоли ТАРДИС, упоминались Англия 1562 года и королевский двор. Зайгоны всегда гнездились неподалеку от ближайшего средоточия власти, объясняла Ривер, поскольку именно там их способности к смене облика быстрее всего приносили выгоду. Она рекомендовала проникнуть в окружение королевы под прикрытием – «Притворись дворянином, пожалуйста, слуга из тебя совершенно никудышный. Если, конечно, ты не со мной», – и попытаться выяснить, не подменили ли кого-нибудь на зайгона. «Обычно это можно понять по дыханию, но в этом веке не получится – серьезно, находиться там все равно что жить в головке сыра. Так что тебе придется построить какой-нибудь детектор. Одна из твоих очаровательных технобезделушек подойдет. Постарайся не увлекаться приложениями, незачем тебе скачивать из будущего комиксы и всякое такое». В конце она извинилась за то, что сама не может отправиться с ним. «Не сердись, но у меня свидание. Хотя вообще-то не свидание, а скорее работа. Корпорация Фельмана Лакса хочет, чтобы я вскрыла для них какую-то огромную библиотеку. Я им говорю: “Лучше купите себе читалку и не заморачивайтесь”, а они все просят и просят. Может, даже весело получится. Я тебе звякну на психобумагу в случае чего. Если только, конечно, для тебя это еще не случилось. Спойлеры!» – написала Ривер, и Доктор представил, как она это говорит. Затем сел на пол ТАРДИС, привалился спиной к консоли и около часа мучился, борясь с желанием взять из шкафа бренди. Конечно же, он встретит ее снова. И снова, и снова, и тень прошлого будет все неотвратимее расползаться над ними. Нужно избегать эту женщину, вот так все просто – не обращать внимания на приглашения, никогда не отвечать на зов, разворачиваться и уходить прочь каждый раз, как он увидит ее в другом конце комнаты. Переписывать ее будущее, стирая из него себя. Ради ее же блага. Доктор вскочил на ноги и ударил по кнопкам – сильнее, чем стоило бы. Потому что все они умерли. Это он знал лучше всего. В огне, как Касс, или от болезни, как Ренетт. Или от единственного акта непростительной жестокости, как миллионы детей на Галлифрее, когда он позволил себе поверить в существование некого высшего блага. Над ним нависла тень не одной только Ривер или кого-нибудь другого – то была тень их всех. Всех криков, убежать от которых Доктор не смог бы никогда. «Столько детей», – подумал он. Сколько еще людей ему предстоит спасти, прежде чем он решит, что наконец искупил вину за свое преступление?
Доктор вспомнил ночь, когда устроил в ТАРДИС погром и перебил все зеркала, какие смог найти. Какое бы лицо ему ни досталось, он знал, что не желает больше никогда его видеть. И вот, одно лицо спустя, он был все так же твердо уверен в этом.
Доктор направил ТАРДИС в воронку времени и посмотрел на центральную колонну, которая сверкала жгучим светом. Надо перестать думать, пока мысли не разорвали его на части. Что ему действительно было нужно сейчас, так это неприятности.
Несколько недель спустя Елизавета склонила голову, будто ожидая поцелуя, и спросила:
– И зачем я только трачу на вас время, Доктор? Меня ждут войны.
– Вас ждет пикник, – ответил он и забросил ей в рот виноградинку, чтобы отвлечь от посторонних мыслей. День был прекрасен, кушанья – роскошны, и, не считая Элисон, привязанной к дереву неподалеку, Доктор наконец-то сумел остаться с Елизаветой наедине. Пчелы гудели вокруг, синее небо раскинулось в вышине, даже трава покачивалась на ветру необычайно спокойно. Если бы не тихонько попискивающий в кармане детектор зайгонов, Доктор бы и вовсе позабыл, что собирается разоблачить инопланетных преступников, готовящих вторжение на Землю.
– Войны сами собой не происходят, – продолжала Елизавета. – Вы могли бы помочь мне расправиться с врагами.
– Я помогаю вам расправиться с яствами.
– Но войны вам по нутру. – Елизавета все так же лежала вместе с Доктором на ковре, склонив голову и глядя на него снизу вверх. Она коснулась его щеки. – Ясно как день… – сказала она, ласково нахмурившись, – …что это лицо повидало немало сражений.
– Я видел такие сражения, что вам и не представить, – ответил Доктор. – Но не этим лицом. – Вот, пожалуйста, подумал он, торжествуя. Ноль внимания! Даже глазом не моргнула. Выходит, он не ошибся!
– Вы победили? – спросила она.
– Нет. Я выжил, – ответил он и решил: довольно! Пора к делу.
Доктор вскочил.
– Но все это совершенно неважно, ваше величество, – сказал он, хватая ее за руку, чтобы поднять на ноги. – Вставайте!
– Прошу прощения? – воскликнула она, явно пытаясь изобразить негодование, но получилось лишь нечто среднее между писком и хихиканьем.
– Подъем! – приказал он. – Поднимайтесь! Да поскорее!
– Я королева Англии, – напомнила ему Елизавета, едва сдерживая смех.
– А я не англичанин, – парировал он.
Она сделала вид, что встает на ноги неохотно, но вышло не слишком убедительно. Стоило ей встать, как Доктор упал на одно колено и благоговейно взял королеву за руку.
– Елизавета, – обратился он к ней. – Станете ли вы моей женой?
Королева с подлинным изумлением посмотрела на него, и на мгновение судьба всего человечества повисла на волоске.
Тайком проникнуть в королевский двор оказалось проще простого. Доктор даже подбирать наряд к случаю не стал (костюм в обтяжку и конверсы – лучшее сочетание!), только придумал себе вымышленное имя, которое немного менялось каждый день, потому что он никак не мог его запомнить. Доктор всегда говорил, что лучший способ замаскироваться, когда работаешь под прикрытием, – выдавать себя всем, чем только можно, и всеми силами привлекать к себе внимание, потому что именно этого-то шпионы никогда и не делают. Никому не хватит глупости заподозрить в шпионаже клоуна-выскочку, который вечно
