Молчание. Затем:
– Минутку.
Я прислонился к стене и почувствовал, как дрожит город. Представил себе, что происходит наверху, в командном центре. Она просит Генерала выйти на пару слов, поначалу он сердится, а затем хмурится. Нулевое хранилище времени, думает он. Последнее пристанище Момента, известного также как Пожиратель галактик, – оружия столь мощного, столь независимо разумного, что его на бесчисленные тысячелетия спрятали подальше под семь замков и даже в этой страшной войне не прикасались и не прибегали к нему. Если верить легенде, Момент обрел такую мощь, что его интерфейс обзавелся собственным сознанием. Кто бы осмелился использовать оружие такой невиданной силы, зная, что оно может осудить владельца, если пожелает? Вот-вот Генерал осознает, что лишь одному человеку во Вселенной хватит самомнения, чтобы попытаться сделать это. В глазах его замечется паника, и он задумается о том, что случится, если Момент окажется в руках безумца.
Переговорник зашипел.
– Генерал с элитным отрядом уже направляется к вам. Пожалуйста, никуда не уходите.
– Куда я денусь-то? – рявкнул я.
– Я запускаю алгоритм открытия дверей, так что отойдите подальше.
За моей спиной две высокие железные двери задрожали, застонали, и механизмы внутри них стали оживать.
– Генерал еще не пришел! – возразил я. – Не надо пока их открывать!
– Хранилище было запечатано очень долго, неизвестно, сколько времени потребуется на то, чтобы его открыть. Нельзя терять ни минуты!
– Но я здесь совсем один! – закричал я. – Не оставляйте меня с ним!
– Полагаю, вам стоит где-нибудь спрятаться.
– Вы меня слушаете или нет? Это он! Он здесь, и у него в руках самое смертоносное оружие в истории Вселенной. Где вы мне прятаться предлагаете?
– Простите, – выдохнула она, и переговорник замолк. Я представил, как она сидит там, совершенно разбитая, в ловушке – наверху далеки, а внизу сам дьявол. Но я знал, что страшиться ей осталось недолго. Очень скоро она будет мертва.
К слову, она ошиблась – двери открылись довольно быстро. Более того, они уже распахнулись, дохнув мне в лицо жаром столетий.
Комната была высечена в черной скале, и дальний ее конец скрывался в тени и за пеленой пара. В центре стоял постамент в виде решетки из лезвий, а на нем лежал расписной деревянный куб примерно в треть метра длиной. Он походил на старую шкатулку-головоломку, но, когда я присмотрелся к нему, у меня перехватило дух.
Момент. Пожиратель галактик.
Я унял дрожь в руках, поднял ящик со сверкающей подставки и осторожно положил в мешок. А перед уходом выцарапал слово «Конец» на древнем каменном полу.
Пустыня была горяча у меня под ногами, а на горизонте виднелся крохотный сарай. Где-то за моей спиной, в пылающем городе, Генерал выкрикивал приказы, и даже в минуты падения Галлифрея Повелители времени бросали силы на поиски и казнь Доктора. Почему они до сих пор звали меня так? Человек, которым был Доктор, давно мертв, и убил его я. Все, чем был этот надменный болван-пустослов, сгорело на Карне, и из пламени вышел я. Может быть, они просто утешались надеждой, что меня остановит жалость? Что ж, сегодня они поймут, как сильно ошибались.
Я замер и заставил себя снова зашагать вперед – дом был уже близко.
Примерно в тот миг в каждом доме, что еще остался цел на Галлифрее, и в каждом жилище далеков во Вселенной послышался голос. Он звенел эхом в мыслях всех Повелителей времени и далеков, в любой точке времени и пространства. Это был мой голос. Я передал им свое последнее послание, и это не принесло мне удовольствия – лишь безмерное удовлетворение.
– Повелители времени Галлифрея, далеки Скаро, я обращаюсь к вам. Слишком долго я сидел сложа руки. Конец бездействию. Сегодня вы не оставляете мне выбора. Сегодня этой войне придет конец. Конец. Конец.
Я на миг задумался о том, как они могли бы ответить на это, но был слишком измотан, чтобы размышлять. Нет, не измотан – слишком стар. Я знал, что постареть еще больше уже не успею. Одно последнее деяние – и все. Конец.
Они могли, конечно же, отследить мою ТАРДИС, но меня уже не нашли бы – я шел много миль, и ветер замел мои следы на песке. Разумеется, если бы хоть кто-то из них, и тех и других, понимал, что такое чувства и что такое жизнь, они бы сразу догадались, куда я иду. Как и положено любому воину, я возвращался к началу. Только в начале можно обрести храбрость, чтобы решиться встретить свой конец. Круг моей жизни замкнулся, и замкнулся он именно здесь.
Сарай был уже передо мной. Он постарел, но таким я его и помнил. Испуганный мальчик спал здесь каждую ночь, но мне было уже не страшно. Конец страхам. Конец мне. Я задумался, нет ли кого из старых знакомых поблизости и не узнают ли они меня в видавшем битвы старике, который вышел из пустыни. Наверняка нет. Где-то завыл волк, и, полагаю, мне стоило бы заволноваться об этом, потому что в той пустыне волки никогда не водились.
Я открыл дверь. В сарае оказалось светлее и теснее, чем я помнил. Жужжали мухи, древние механизмы ржавели под слоем гниющей ткани, а лучи солнца проникали через зазоры в стенах, освещая землистый пол яркими точками.
Я вытащил из рюкзака ящик. Он лежал посреди соломы и грязи, щелкал, тикал и светился.
– Как же ты работаешь? – спросил я вслух, касаясь его. Все грани были разные, покрытые мозаичным узором золота, блестящего черного металла и некого другого материала, теплого на ощупь и розового, как кожа младенца. Будто что-то живое томилось внутри, и его кожа просачивалась через трещины. Мне даже показалось, что этого сходства с плотью еще совсем недавно не было, но я отмахнулся от этой мысли – не время для капризов. Я поискал панель управления, хоть какой-то интерфейс, но ничего не нашел. – Ну почему никогда нет простой большой красной кнопки? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь. Снова послышался волчий вой, как будто мне в ответ и уже гораздо ближе. Я быстро вернулся к двери, но на улице было все так же тихо и очень жарко.
– Эй! – услышал я свой голос. – Здесь кто-нибудь есть?
– Никого, – раздался за моей спиной ответ.
Я обернулся и увидел, что на ящике сидит девушка.
– Просто волк.
– На этом нельзя сидеть! – воскликнул я громче, чем собирался.
– Почему? – Она тряхнула светлой копной волос, наклонила голову и взглянула на меня странными черными глазами. «Красивая», – отметил внутренний голос. Я мысленно захлопнул дверь, прогоняя прочь подобные думы, и
