Теперь Алиса и Оливер были сухими и в высшей степени приятными гостями. Тяжелые пальто сохли у камина – и благодаря жарко полыхающему пламени уже почти избавились от следов влаги. Оливер выглядел совершенно довольным жизнью. В отличие от него, Алиса казалась все более испуганной, то и дело бросала встревоженные взгляды на Лейли (которая в ступоре рассматривала свои руки, пытаясь отличить левую от правой) и то и дело принималась дергать мальчика за рубашку с яростным:
– Ну хватит, Оливер! Прекрати сейчас же!
Лейли моргнула.
– Да все с ней в порядке, Алиса! Только истерик нам и не хватало.
– Если ты не прекратишь это немедленно…
– Иначе она не разрешила бы нам остаться! И вообще проткнула бы тебя кочергой!
Лейли склонила голову к плечу, разглядывая пятно на стене, и лениво задумалась, кто эти люди.
– Это мое Задание, Оливер Ньюбэнкс, и ты сделаешь так, как я скажу! И не моя вина, что она хотела проткнуть меня кочергой. Может, если бы ты не разбил окно…
– Да мы бы околели снаружи!
– Клянусь, Оливер, если ты испортишь мне Задание, я тебя никогда, ни за что не прощу!
– Ладно, – сдался он со вздохом. – Хорошо. Но я делаю это только пото…
Лейли вдохнула так резко, что у нее закружилась голова. Кровь медленно начала приливать обратно к мозгу. Девочка потерла глаза и сощурилась, ослепленная ярким светом камина, – но, как бы старательно она ни напрягала извилины, смысл увиденного от нее ускользал. Как она здесь очутилась? И что это за незнакомцы, которые расположились у нее в гостиной, будто у себя дома?
А затем все воспоминания вернулись разом.
Лейли крутанулась на месте в поисках своего импровизированного оружия, как вдруг Оливер закричал:
– Лейли, пожалуйста!
И она застыла.
Ей было почти страшно спрашивать, откуда он знает ее имя.
Оливер держал руки поднятыми, будто прося пощады, и Лейли вдруг подумала, что убить его сможет и позже. Когда как следует разглядит.
У него были такие же серебристые волосы, как у нее; но, в отличие от Лейли, цвет шевелюры Оливера казался естественным. Синие глаза – столь яркие, что в сумерках отливали фиолетовым – эффектно выделялись на фоне смуглой кожи. Все в этом мальчике было странно острым, блестящим (и привлекательным), и чем дольше Лейли на него смотрела, тем вернее ее охватывал неожиданный и непривычный трепет. Это чувство так выводило из равновесия, что ей захотелось ткнуть Оливера кочергой, просто чтобы от него избавиться.
– Мы не причиним тебе зла, – сказал он. – Пожалуйста…
– Вам нельзя здесь оставаться, – отрезала Лейли. Щеки девочки окрасил гневный румянец. – Это запрещено.
– Я знаю… знаю, что это не лучшая идея – пускать с ночевкой пару человек, которых ты видишь впервые в жизни. Но если бы ты только позволила нам объясниться…
– Нет, – мрачно ответила Лейли. Ей стоило огромных трудов держать себя в руках. – Вы не понимаете. Этот дом защищает древняя магия. Здесь могут находиться только мордешоры.
Казалось, ни Алису, ни Оливера это открытие особо не встревожило – хотя Оливер по-прежнему не сводил взгляда с хозяйки.
– Что за мордешоры?
– Это я. Так называются люди, которые омывают тела мертвых и готовят их к переходу в Запределье. Мы – мордешоры.
– Божечки, звучит просто ужасно, – сказала Алиса, похлопывая Лейли по руке. В глазах ее читалось бездонное сочувствие. Лейли ощетинилась и немедленно вырвала ладонь, но Алиса этого, похоже, даже не заметила – только указала на кресло: – Ты не против, если я присяду?
– Вы должны уйти, – отрезала Лейли. – Сейчас же.
– О, насчет нас не беспокойся, – ответил Оливер с улыбкой. – Парочки мертвецов мы не испугаемся. Нам просто нужно теплое место, чтобы передохнуть.
Лейли с такой силой закатила глаза, что чуть не увидела коридор у себя за спиной.
– Вы двое придурков. Здесь у вас нет защиты. Вы просто не доживете до утра.
На лице Алисы наконец промелькнул страх.
– Почему? – тихо спросила она. – Что с нами случится?
– Души умерших всегда боятся перехода в иной мир. Им проще цепляться за знакомую человеческую жизнь. Но призрак может существовать в мире людей, только если носит кожу человека. – И Лейли смерила гостей тяжелым взглядом. – Если вы останетесь здесь, они снимут с вас плоть. Сделают костюмы из вашей кожи, пока вы будете спать, и оставят тела гнить в луже крови.
Алиса обеими руками зажала рот.
– Именно поэтому я до сих пор жива, – продолжила Лейли. – Омовение тел успокаивает бродячие души. Когда тело отходит в мир иной, призрак уходит следом.
(Как вы могли заметить, мама Лейли была существенным исключением из этого правила; обещаю прояснить детали, когда в гостиной станет потише.)
Алиса ущипнула Оливера за плечо.
– Видишь теперь? – Снова щипок. – Видишь, до чего ты нас чуть не довел? Ты почти убил нас своим мошенничеством! Костюмы из кожи, подумать только.
Защипанный Оливер нахмурился и отскочил подальше от Алисы. Он был в раздражении – но при этом каким-то образом казался очарованным.
– А теперь убирайтесь из моего дома. – Лейли подобрала кочергу и поочередно ткнула гостей в грудь. – Вон! Оба!
Алиса поникла, но Лейли не испытывала ни малейших угрызений совести. Эти чужаки не только грубо попрали свободу ее воли, но еще и израсходовали всю поленницу. Лейли не намерена была больше терпеть их глупость. В конце концов, это был ее дом, и она могла сама решать, кого туда впускать.
Лейли отконвоировала их уже почти до дверей, когда Оливер вдруг сказал:
– А если на минутку предположить, что ты хочешь, чтобы мы остались…
Лейли подтолкнула его в спину.
– В теории! – продолжил он, поморщившись. – Давай в теории предположим, что ты и в самом деле хочешь, чтобы мы остались. Нам будет достаточно вымыть мертвеца, чтобы попасть под защиту этой древней магии?
Лейли покачала головой, и Оливер заметно расслабился.
– Не одного, – ответила она. – Вы должны будете омыть трех. Мужчину, женщину и ребенка. Трех за каждую ночь, что собираетесь провести в доме.
Оливер побледнел.
– У тебя столько мертвецов?
Лейли замедлила шаги. А потом тихо ответила:
– Да.
Единственное слово невыразимой тяжести. Внезапно их накрыло волной молчания: каждый тонул в ней, стреноженный собственными тревогами. Лейли, полуживая от усталости, могла думать только о подступающей болезни; Оливер, которому очень не нравилась вся эта ситуация, сосредоточился на чувстве самосохранения; а в сердце Алисы, которая куда чаще беспокоилась о других, чем о себе, вдруг приоткрылась неведомая дверь.
Именно она нарушила тишину, с огромной нежностью сказав:
– Звучит как ужасная прорва работы для одного человека.
Одну долгую секунду Лейли с Алисой смотрели друг на друга с полной
