– Лит, разве тебе мало того, что ты можешь свободно перемещаться по планете? Я уже двадцать облётов не могу находиться на поверхности без защиты, вы же ходите, гуляете по миру, который невероятным образом меняется и становится настолько удивительным и красивым, что после смерти вашей мамы, я отдал бы всё за пару дней там. Я могу сделать ещё анализы, но что с вами я и предположить не могу. К тому же то, что дает вам арена, портит оборудование, которого у нас и так мало.
Лит, лежал в полной темноте, рассматривая свою руку, победы на арене давали новые способности, делая их сильнее и проворнее. Зрение становилось иным, давая возможность видеть в сумраке, а теперь он видел даже в кромешной темноте. Лит понимал, возможности победить другим участникам нет. Бои становились с каждым разом всё проще, его силы росли, как и всех кто побеждал. Остальные становились лишь жертвами без права на победу. С каждым разом он понимал это всё чётче и чётче, для него это не был бой за выживание, уже давно. Для его соперников постоянно, это удручало нормальное чувство справедливости и в один из оборотов, Лит отказался биться на арене, покинув пределы общества. Лишь одно мучало его, девушка его мечты не могла последовать за ним, но и с ней он быть уже не мог. Каждая частица его тела, противилась их любви и привязанности.
– Ти, мне придётся уйти, – дрожащим голом произнёс он, начиная запись. – Ещё будучи маленькими, ты понравилась мне и теперь, когда мы уже взрослые, я не менее сильно люблю тебя и хочу быть с тобой. Я думал, если получу возможность жить дальше, побеждая на арене, то мой отец сможет помочь и остальным. Но его сил не достаточно. Я уйду, но клянусь тебе, я вернусь за тобой. И возможно, за остальными тоже. Здесь всё старое, я должен забыть старый мир и возможно тогда, я найду возможность спасти нас. На другом материке есть город, там остались многие учёные я навещу их и возможно, там найду что-то полезное. Если нет, то попытаюсь сам заняться исследованиями, подальше от всех. Прости меня, пожалуйста, за разлуку, но иного выбора нет. До свиданья. Твой Лит.
Юноша положил прибор на стол, покинув комнату, теперь уже нормальным для него способом, через прозрачное окно своей комнаты. Он не взял ничего с собой, ведь ему ничего и ненужно было. Единственное по настоящему нужное, он взять с собой не мог. Так началось путешествие Лита к вершинам знаний, их нового мира.
Снова картина преобразилась, в кадре появилась рука юноши, лежащего на кровати укрытой белым покрывалом. Тот тщательно рассматривал её, будто видя то, чего не видит никто, кроме него. Тут же кадр сменился, показывая от первого лица юноши и рука, преобразилась. Рука то появлялась, то исчезала как мираж, и лишь непонятные реки искрящегося розового вещества текли между рельефом кожи, как бы разделяя её на островки, оставались видимыми всегда. Всё внутреннее строение руки так же было разделено этой силой, что текла теперь в новых венах, победителя.
Очередной бой на Большой арене показала голограмма, всё тот же юноша, что рассматривал руку, стоял без защиты и каких либо защитных одежд. Перед ним его соплеменник, весь покрытый непонятным костюмом из металла в трубках, датчиках, очевидно для защиты от влияния атмосферы. Оба были вооружены мечами из блестящего серого металла. Каждое движение защищенного бойца, стоило ему невероятных усилий, в отличии от того, кто стоял практически голым, имея возможность укорачиваться, парировать, двигаясь значительно быстрее своего противника. Боец, полностью облаченный в сложный, тяжелый панцирь, который всем чем мог, мешал ближнему бою, очень медленно осуществил несколько атак. Юноша естественно с легкостью отразил их, но не стал атаковать. Боец всё бросался на него, каждый раз тратя на это огромное количество своей силы, пока не упал на пол, от бессилия.
– Только один может выйти с арены, – произнесло что-то, но юноша не решался нанести удар по беззащитному противнику.
– Нет. – Сказал он тихо, еле слышно.
– Только один может выйти с арены, – повторил тот же механический голос.
– Нееет! – Закричал юноша, что было сил, больше никто не умрёт!
Добавив еле слышно. – От моей руки.
Оружие зазвенело по арене, полетев вперёд. Юноша выбросил его, упав на колени перед лежащим соплеменником на полу Прозрачной арены.
– Я не причиню тебе вреда.
– У тебя нет выбора.
– Я буду сентиментален и скажу банальные вещи, но выбор есть всегда!
– Арена не выпустит обоих, ты это знаешь.
– Тогда тебе, придётся убить меня.
– И как, я вернусь назад? Как я буду смотреть в глаза всем?
– Это не твой выбор, он мой, тебя никто не обвинит. Я убил на этой арене многих и всё же каждый раз возвращаюсь. Смотря в глаза отцам детям матерям женам, ты всегда обвинял меня, говоря то, что в мыслях у каждого. Наконец ты поймешь меня. Живи или умри! И никак иначе!
Юноша взял руку противника, сжал в ней меч, воткнув себе в грудь. Мгновение простояв на коленях, после упал на вымотанного бойца.
– Победа на стороне семьи Или, – сообщил тот же безразличный голос арены. Но не стих как это бывает обычно, а продолжил. – Планета Ют выбирает милосердие, несмотря на это, заключив победителя, на пять облетов в свои, Ледяные оковы. Милосердие! – повторил безразличный голос арены.
Тело Юноши развеялось в дымку, но не устремилось вверх или упало вниз, а впиталось в арену, будто та поглотила его. Дымка не растворилась в ней, а продолжила своё движение, собираясь в единый туман, где-то внутри площадки, направившись к её центру. И когда весь туман собрался воедино, то образ юноши растянулся внутри прозрачной арены. В нём не было видно ни злобы, ни предсмертной агонии, а лишь застывший лик умиротворенного гуманоида. Следующие пять облётов юноша, сын Яра с области Гри, провёл внутри холодной арены, наблюдая за бесчисленными боями, где была и жестокость, и ненависть и разлука и боль с безразличием, как злого и непонятного устройства называемого Прозрачной ареной, так и других Ютеан. И всё же, какой бы она не казалось жестокой, все пять облетов, она хранила жизнь внутри него. Показывая ошибки и боль каждого, кто
