Факт, что Вика успела увидеть своего убийцу, но вопрос — был ли он ей знаком?

Ни пельмени, ни креветки готовить Серега не стал — до поры до времени убрал в морозилку. Водку пить тоже не хотелось, пивко же под вяленую щуку пошло нормально. Щука оказалась пересоленной, дубоватой и специфически пахучей, но именно такую Серега, в отличие от своих друзей, и любил; главное — зубы не сломать.

Пока чистил и глодал щуку, заглушая пивом «живую» соль, прикасаться к пластилину не имело смысла, но время не проходило даром, — скульптор прикидывал, какой предмет для охотничьей композиции слепит в первую очередь и за что возьмется потом…

Он распределял предметы по степени сложности изготовления, и на данный момент таковым являлся подстреленный охотниками тетерев: с блестяще-черными перьями, имеющими фиолетовый отлив на голове и шее, с такими же, как у рябчика, ярко-красными бровями и с хвостом-лирой. Затем, если посетит вдохновение, скульптор хотел заняться русским спаниелем, слепить которого, по его прикидкам, будет не сложнее таксы. Легче, вернее, привычнее всего лепить было грибы: рыжие лисички, красноголовые подосиновики, мухоморы с белыми точечками на шляпках, — ими скульптор собирался завершить работу. Но окончательную расстановку всех персонажей и причиндалов по своим местам, в любом случае, планировал осуществить завтра утром — исключительно на свежую голову.

Щука закончилась, из шести банок пива осталось три, пора было приступать к лепке. Но прежде Серега решил сделать кое-что другое. Тщательно вымыв с мылом и вытерев руки насухо свежим полотенцем, Серега положил на ладонь фигурку Вики и, задержав дыхание, принялся длинным ногтем правого мизинца нежно сглаживать две крохотные ранки на ее теле. Он всегда работал с пластилином очень быстро, и в этот раз одной задержки дыхания как раз хватило на то, чтобы от ранок не осталось ни следа.

Вика выглядела, как новенькая, только глаза ее оставались закрытыми. И тогда Серега переложил ее на песочек острова-пляжа точно на прежнее место, сосредоточился и трижды громко, от души чихнул…

И ничего не произошло. Как Вика лежала на песочке без признаков жизни, так и осталась лежать. Скульптор смотрел и смотрел на нее, тщетно ожидая чуда. Потом сунулся в сумерки серванта, пинцетом извлек на свет божий копию себя самого и перенес на остров. Шуба отреагировал на это абсолютно спокойно, словно знал наперед, каким действиям подвергнется. Оказавшись на сыпком песочке, подсел к Вике, погладил ее по голове и с немым вопросом посмотрел вверх, на своего прототипа.

На этот немой вопрос ответить Сереге было нечего. Он показал Шубе свои растопыренные пальцы — ни капли не дрожавшие, пожал плечами и ушел на кухню. Чтобы выпить водки и вернуться в комнату с открытой баночкой пива.

Шуба больше не сидел на песочке. Подпрыгивал, размахивал руками, тряся головой, хватая себя за нос, и показывал на Вику, все так же лежащую с закрытыми глазами. Скульптор приблизил к ней лицо, и Шуба согласно закивал, присел рядом с девушкой и показал пальцем на песок рядом с ее правой кистью. Серега взялся за лупу: на песке появилась еще одна буква — предсказуемая, и четыре буквы сложились в слово «ЗЮЗЯ».

— Кто это написал? — обратился Серега к Шубе, и тот недвусмысленно показал на Вику. Потом вновь схватил себя за нос и затряс головой.

— Подожди минутку…

Серега взялся за пластилин — зачем напрасно тратить время на непонятные объяснения, если все уже придумано. Не прошло и трех минут, как тетрадь величиной с ноготь большого пальца на руке и соответствующего размера карандаш оказались у ног Шубы. Скульптор чихнул, живчик тут же схватился за карандаш и чиркнул в тетради несколько слов.

«Чихни еще раз на Вику», — прочитал Серега.

Казалось, что может быть проще вызвать этот естественный защитный рефлекс, ведь только что специально чихал на тетрадь, но, как назло, чихнуть еще раз у Сереги никак не получалось. Он и носом шмыгал, и на лампочку смотрел, и зубочисткой в ноздре щекотал. Чтобы процесс все-таки пошел, пришлось выйти на балкон, да еще и футболку снять — Серега всегда боялся сквозняков. Помогло — в носу засвербило, и он метнулся в комнату к столу, чтобы прицельно чихнуть, куда требовалось.

В следующее мгновение Вика открыла глаза. Села, повертела головой, увидев Шубу, стыдливо прикрыла ладонями грудь. Шуба участливо подал ей плед, Вика взяла его, благодарно улыбнувшись, но тут ее личико сморщилось, она зашмыгала носиком, и скульптор едва успел отскочить на безопасное от чиха оживленного живчика расстояние. Очень уж не хотелось уподобиться Владу и Машке и вдруг опластилиниветь. В Застолье его в полной мере заменял Шуба.

А Вика, кажется, тоже подверженная сквознякам, чихнула еще раз и еще, и Серега поспешил закрыть балкон. Потом принялся доставать из серванта платформочки Застолья, то и дело поглядывая на остров-пляж. Там, на маленьком участке суши Шуба что-то объяснял укутавшейся в плед девушке, Сереге же не терпелось задать ожившей Вике несколько важных вопросов.

Но, по всей видимости, Шуба читал его мысли и за время, пока скульптор в должном порядке устанавливал Застолье на своем рабочем столе, он расспросил Вику и… все важные вопросы остались без ответа. О чем и написал в тетрадке:

«Вика не узнает ни меня, ни тебя. Про ограбление или не знает, или не помнит. И про себя ничего не помнит. Она словно заново родилась. Хотя все понимает и говорит грамотно. Может, обманывает? Просит одежду, еды и воды. Я хочу пива!»

— Может, свести ее с Зюзей? — спросил Серега у своей копии. — Нос к носу?

Писать в ответ Шуба ничего не стал, просто утвердительно кивнул.

Чтобы островитяне самостоятельно перешли на материк, Серега вплотную придвинул остров к футбольному газону. Вика очень обрадовалась зеленой травке. Всем пришедшим поглазеть на нее вблизи живчикам, она приветливо улыбалась. Точно так же улыбнулась она и Пану Зюзе, он же, посмотрев на Вику, никак не отреагировал — слишком сильно был назюзюканый.

Прибежавшим собакам Вика тоже обрадовалась, с удовольствием погладила и таксу, и дворняжку, но увидев Федору и Рыжую, нахмурилась — не по душе ей пришлись кошки. Говорила Вика пока только с