Где мои семнадцать лет? – спросил Шапошников и тут же ответил: – На Большом Каретном! А я думал, что высокие гости к нам приедут на расстыковку и демонтаж. Ведь какое событие! Первая тренировка перед будущим разоружением. Вон Казиев, так тот даже спать отказывается: хочу, говорит, лично присутствовать.

– Они поедут в часть полковника Лебедева, к зачинателям почина, в отличное подразделение.

А мы разве не отличники?! – возмутился замполит.

Мы, так сказать, просто хорошие. А те с почином еще, про них «Красная звезда» писала, и далее заметили в газете для соотечественников, которые за рубежом. У наших соседей популярность планетарного масштаба. Да чего ты переживаешь, комиссар? Знаешь ведь, что без генералов спокойнее.

Так-то оно так. А может быть, мне тоже хочется того же самого… В планетарном масштабе, – засмеялся Сергей.

Будешь еще и в международном, и далее в галактическом. Где наши друзья из инженерной службы, Иван Петрович?

Они в коттедже дежурных операторов, Юрий Иванович, – ответил Вологодский.

Приглашайте их в мой кабинет. А ты, комиссар, дойдем со мной. Сейчас еще раз обсудим порядок проведения работ.

Проходя мимо заместителя, Макаров пожал майору Казиеву руку – не виделись сегодня.

Так я останусь, командир? – спросил Казиев.

Оставайтесь, – просто сказал Макаров.

В кабинет они вошли с Сергеем Шапошниковым вдвоем.

Как тебе утренний «ковер-плац»? – спросил Сергей командира.

Это была разминка. Главный «ковер» предстоит вечером, на партийном собрании, – отозвался Макаров.

«Как призывный набат, прозвучали в ночи тяжело шаги, – значит, скоро и нам – уходить и прощаться без слов. По нехоженым тропам протопали лошади, лошади, неизвестно к какому концу унося седоков», – пропел вдруг замполит.

Чего это ты такой, мягко говоря, веселый? – спросил Юрий у Сергея, улыбнувшись. – Чему радуешься, комиссар?

Как же мне не радоваться, командир! – отозвался Шапошников. – Какие события назревают! Подпишем в США договор, снова сокращаться будем. Авось доживу до того дня, когда последнюю ракету разоружим…

39

Ричард Тейлор, он же мистер Сэмпсон, мчался в автомобиле, который вел высокий седой негр в форме уорент-офицера авиации, по Первой федеральной дороге.

Время было позднее, и машин на шоссе стало гораздо меньше, нежели тогда, когда они выехали из Ричмонда. Во Фредериксбург, который стоял на половине пути до Вашингтона, они приехали уже ночью. Здесь молчаливый водитель затормозил у бензоколонки, стоявшей на выезде из города, протянул полковнику ключи и показал на «форд» той же самой марки, на котором ехали они.

Тейлор кивком поблагодарил уоррент-офицера и пересел в автомобиль. Теперь он поведет машину сам.

Ему предстояло пересечь территорию трех графств и через Лесной Мост, Александрию въехать в столицу Сое диненных Штатов с южного, «нижнего», конца ромба, который образовывали границы федерального округа.

Ричард Тейлор въехал в Александрию по Джефферсон Дэйвис хайвею, в который перешла дорога помер один в районе аэропорта Бикон Филд. Оставив слева Хантингтон, «форд» промчался по дамбе, затем миновал кварталы одинаковых домиков. И вот уже справа потянулись рельсовые пути пригородных поездов, слившиеся перед 11-й улицей в единый железнодорожный путь, идущий из Ричмонда по берегу Потомака.

Ричард Тейлор гнал машину на предельной скорости. Он опаздывал. Вот возник слева и остался в полумиле от шоссе приземистый Пентагон. «Форд» выскочил на мост, который вынес его на левый берег реки. Тейлору нужно было в Джорджтаун, в дом на углу Дунбартон-стрит и 36-й улицы. Поэтому полковник развернулся у величественного мемориала, водруженного в честь Томаса Джефферсона, автора Декларации независимости, – в этом Тейлор видел сегодня особый смысл, – а затем помчался у самой воды, мимо Западного парка на Потомаке, оставив справа мавзолей Линкольна, вдоль ставшего печально знаменитым на весь мир Уотергейта.

Промелькнула белая колоннада Линкольновского мемориала, освещенная прожекторами, всегда вызывавшая у Тейлора воспоминания об Акрополе, остались за спиной фонари пустынного теперь Арлингтонского моста, который соединял мавзолей с мемориальными воротами на кладбище. Мимо памятника Брайанту, за которым угадывалось в глубине сквера военно-морское министерство, миновав комплекс Уотергейт, полковник приблизился к району Джорджтаун и, повернув направо, въехал в пего. Затем он пересек «М»-стрит, миновал три квартала и свернул влево, на Думбартон-стрит, которая рассекала Джорджтаун на две равные половины. По этой улице, сбавив скорость до двадцати миль в час, оп приблизился к угловому дому и остановил «форд».

Едва автомобиль потерял скорость, от стены отделилась человеческая тень. Тень быстро скользнула к передней дверце, открыла ее, и рядом с Тейлором оказался молодой человек в легком темно-сером костюме и широкополой шляпе такого же цвета, надвинутой на глаза.

– Вперед, мистер Сэмпсон, – негромко сказал он.

Полковник проехал еще один квартал, до 37-й улицы. Дальше проезда не было: Думбартон-стрит упиралась в строения Джорджтаунского университета.

– Направо, – сказал проводник, – и еще раз направо, по улице «Р».

Они остановились на углу 33-й улицы и «0»-стрит. Здесь их встречали двое.

Молодой человек остался в машине. А Ричард Тейлор, увлекаемый незнакомыми людьми в подъезд ничем не примечательного дома, услышал, как за спиной взревел мотор угоняемого «форда».

Впрочем, полковника это уже не волновало. Сейчас он хотел знать одно: зачем его так срочно, соблюдая все предосторожности, вызвали сюда, на конспиративную явку «Лиги седых тигров»?

В сопровождении тех, кто встретил его у входа, полковник Тейлор поднялся на третий этаж и вошел в квартиру под номером «девять». В прихожей его приветствовал капитан 1 ранга Лерой Сэксер, и, увидев его, Тейлор понял, что вызван в Вашингтон к адмиралу Редфорду, председателю лиги.

– Здравствуйте, Дик, – сердечно сказал Сэксер: они давно, еще с войны в Корее, знали друг друга. – С приездом. Зеленый Вождь беспокоился уже. Вы опоздали на пятнадцать минут.

Зеленым Вождем называли адмирала Редфорда, конечно, за глаза. При рождении его нарекли Патриком, а день тезки-святого приходился на 17 марта, когда добропорядочным мирянам полагалось носить в одежде нечто зеленое, украшать этим цветом жизни дома. Зеленый – цвет святого Патрика.

Ехал по левому берегу Потомака, – объяснил Ричард Тейлор. – Зачем меня вызвали, Лерой?

Адмирал скажет тебе это сам. Сдай мне оружие и проходи.

Подчиняясь заведенному правилу, полковник Тейлор вынул из-под пиджака увесистый «Смит-Вессон» с удлиненным магазином на полторы дюжины патронов (такие традиционно носили офицеры ВВС) и