Естественно, на меня влияло и мнение внеземных об инвалидах. Каждый день мне так или иначе о нем напоминали. Взросление под опекой Земной Больницы, потому что собственные родители от меня отказались. Шутки из внеземных фильмов о глупости и уродстве таких, как я. Знание, что у меня никогда не будет права голоса или…

Отчасти я впитала эти идеи и чувствовала себя не совсем человеком. И пыталась побороть свою неуверенность, став лучшей во всем, бросая дисциплины, в которых могла достичь лишь среднего уровня. Именно поэтому, записываясь на этот курс, я скорее доказывала что-то себе, чем ненавистным крысам.

Но теперь все изменилось. Причин много – принятие со стороны друзей и Фиана, награждение орденом Артемиды и настоящая раса пришельцев, приславших зонд на Землю, – но это наконец произошло. Слова, которые тысячу раз говорили мне Кэндис и психолог, действительно стали правдой. Я такая же нормальная, человечная и ценная личность, как любой житель других планет, просто с поврежденной иммунной системой.

Это понимание не могло как по волшебству дать мне семью, возможность путешествовать к звездам или лишить некоторых людей желания обзывать меня, но все же помогало. Инвалидность всегда будет причинять мне проблемы, но в моей жизни есть и хорошее. Фиан, друзья, радость от изучения истории. Теперь я даже стала офицером. И если бы не угроза от зависшей на орбите сферы пришельцев…

Я привычно задрала голову, уставившись на небо, когда зазвонил мой файндер. Я включила прямую связь с Асгардом и забыла об инопланетянах, прислушиваясь к похоронам друга. Они проходили на далекой планете в секторе Гамма, а я стояла посреди моря бирюзовых цветов в одной из пустынь Земли. Когда настала моя очередь говорить, из-за задержки связи присутствующим приходилось ждать несколько секунд, пока мои слова, миновав Альфу, попадали на Асгард. И свечу вместо меня зажег Фиан. Но все это неважно. Я все же смогла принять участие в похоронах и попрощаться с Джотом.

Глава 18

После похорон жизнь нормализовалась не сразу. Специалист по несчастным случаям от федерации археологов заставил нас целый день страдать от скуки, пока Плейдон повторял лекции по технике безопасности. А после раскоп Эдема вовсе закрыли, и доктор обходил купола, делая всем специальные прививки. Потом мы наконец выбрались наружу, но дошли лишь до границы руин и провели день, отрабатывая действия в соответствии сигналам тревоги поисковых саней.

Повторение лекций казалось простым занудством, но практика превратилась в целых четыре часа тяжелого физического труда под вой сирен. Большую часть времени поисковые сани просто издают стандартные сигналы, требующие вытянуть разметчика из опасной зоны, но некоторые звуки предупреждают о серьезной угрозе всей группе. «Неустойчивая поверхность» – и надо мигом убраться на трассу. «Падающая башня» – и необходимо уйти не просто быстро, но и как можно дальше. «Магнитное воздействие» – обрезаешь все подъемные лучи, бросаешь сани и бежишь, как безумный, пока не начались взрывы и тебя не убил собственный костюм. «Радиация» – направляешься к ближайшему эвакуационному порталу и просишь командование раскопа предупредить Земную Больницу о прибытии «горячей» группы. «Химикаты» – то же, что и радиация, только по дороге к порталу надо остановиться, чтобы обрызгаться дезинфектантом.

За четыре часа мы ужасно много бегали, а это совсем непросто, когда на тебе ограничивающий движение бронекостюм. Мы все его возненавидели, но даже Крату хватило ума не жаловаться. Плейдону пришлось порталиться в два часа ночи на Асгард, чтобы ответить на вопросы главы его факультета, и преподаватель едва успел вернуться к завтраку. Он был даже более измучен, чем мы.

В тот вечер я увидела, как прежние друзья намеренно игнорируют Петру, и пожалела ее настолько, что попыталась к ней подойти. Она ответила на мою попытку проявить участие яростью:

– Неужели ты не понимаешь, что я предпочту остаться совсем без друзей, чем подружиться с тобой? Отвали!

Мне дважды повторять не надо – я оставила ее в одиночестве на весь вечер. Думаю, с моей стороны было глупо и бессмысленно даже попытаться поговорить с ней, но…

На следующий день федерация археологов нехотя дала нам разрешение возобновить работы. Поскольку сейчас мы опережали план по теоретическим занятиям, то провели два долгих дня, раскапывая руины Эдема. Лишь неизбежный дождь вынуждал нас возвращаться в купол.

В первый день мы ничего не нашли, но на второй обнаружили стазисную ячейку. Плейдон разрешил мне помочь ему провести проверку на различные угрозы, и мы открыли ячейку, найдя обычный чип с прощальным видео от семьи, покинувшей Землю в век Исхода. А еще нечто отличное от всего, что я находила прежде: набор дневников, настоящих книг, написанных от руки каким-то чудаком в первой половине двадцать четвертого века.

Я бы хотела провести вечер за их чтением, но мы с Фианом договорились спорталиться в Землю-Европу и встретиться с моими друзьями из Следующего шага. Мы все, как обычно, собрались в «Свиданках у Стигга» – Мэт таки уговорила хозяина нас впустить. Планировалось безудержное веселье, но мне казалось неудобным шутить и смеяться так скоро после смерти Джота. Иссетт и другие без умолку болтали об эвакуации в Ковчег, напоминая мне обо всем, что я от них скрывала. К счастью, Земля-Африка жила по грин-времени плюс два часа, и у нас с Фианом нашелся хороший предлог уйти пораньше.

На следующее утро народ выбрался наружу еще во время утреннего дождя, и мы смогли углубиться в руины Эдема дальше, чем обычно. Наша маленькая процессия из саней проехала почти полпути до эдемского Кольца, а затем повернула влево, на небольшую боковую трассу, которая внезапно кончилась посреди безымянного участка каменной кладки.

Сани ровной линией выстроились на краю трассы, и я взглянула на ближайшие неповрежденные здания. Они сияли белым светом с редкими искрами синевы и золота и из-за легкомысленных башенок, арок и балконов казались обманчиво хрупкими. С трудом верилось, что их оставили более трехсот пятидесяти лет назад.

С первого взгляда можно было упустить обвалившиеся переходы и пробившиеся сквозь стены растения тропического леса и ждать, что в любой момент из пустых окон выглянут люди.

Представив эти здания на пике их красоты, я попыталась сравнить их с практичными куполами, ставшими основой половины нынешних земных строений. Подавляющий и вгоняющий в депрессию естественный серый цвет флексипласа обычно перекрашивался в более яркие тона, но все равно…

– Хотела бы я, чтоб мы научились делать светоплас, – сказала я по групповому каналу.

Плейдон стоял рядом со мной, так что я услышала его ответ с двух сторон – в реальности чуть тише, чем через коммуникатор:

– Известно, что это форма пласа, как и флексиплас, которому люди нашли тысячу применений. Плотнее и гораздо крепче бетонита,