В это время он думал о погонщиках. Он совсем не знал их, только имена. Их выбрали за него: отец и сын, которых звали Сплинер и – что очевидно – Малыш, и два брата по имени Хьют и Уинноу. Когда принц заговорил с ними, пытаясь окольно испытать их верность, те, прежде чем отвечать, посмотрели на капитана Суалиша, словно спрашивая разрешения. И все же принц заметил, что погонщики не особо интересовались историями Камуиша. Они привыкли работать, были преданы своим волам. Они могли немного пожаловаться на усталость и неудобства путешествия, но во всем остальном были непритязательны. Должно быть, они были слишком равнодушны, чтобы оценить полет фантазии конеобъездчика.
Наконец Камуиш выговорился, и Суалиш отослал гвардейцев спать. Принц, впрочем, не сразу лег, а вначале вышагивал по лагерю. Себе он говорил, что несет дозор, но на самом деле не мог перестать пережевывать свои воспоминания. Слэк не присоединялся к слушателям Камуиша, и отсутствие бывшего заклинателя вызывало новые вопросы о «комнатах» этого человека – как, впрочем, и любого другого.
Про себя принц знал, что в нем был такой уголок, где всегда находился страх перед вопросом «Ты готов?»
И вот на седьмой день маятник фортуны качнулся в обратном направлении. К этому времени дорогу, по которой шел отряд, совсем развезло. По ней давно уже никто не ходил. Совершенно не к месту прямо посреди нее появлялись кусты. Колеи, которые раньше соединяли отдаленные города и деревни, теперь были забиты камнями или прерывались рытвинами. Ко всему прочему лес сгустился, и деревья росли теперь так тесно, что свернуть в сторону не предоставлялось возможности. Волы тянулись вперед еще медленнее, но и это утомительное движение наталкивалось на трудности. Колесо одной из подвод разбилось после того, как свалилось с камня прямо в рытвину. Для принца Бифальта это было все равно что гвоздь, одним ударом вколоченный в крышку гроба.
Телега была потеряна. В отряде имелись инструменты, необходимые для небольшого ремонта, но не запасное колесо. Колеса с железным ободом и тяжелыми спицами ломались очень редко. Остаток дня стрелки и погонщики провели, распределяя оставшийся провиант, бочонки с водой, связки корма и спальные мешки. С руганью, непристойными шутками, прерываясь только ненадолго, они погрузили самое необходимое на неповрежденную телегу и распределили волов, чтобы те тянули вместе. Принцу с товарищами пришлось, не разжигая костра, разбить лагерь прямо в лесу, хоть это и было опасно.
Капитан поставил среди деревьев троих воинов нести караул. От усталости все, за исключением принца, спали как убитые. С рассветом отряд был готов продолжить свой тяжелый медленный путь.
Фортуна, однозначно, теперь была против них. Прежде чем все всадники сели верхом, одну из лошадей в ногу укусила змея. Должно быть, перебирая ногами, когда их начали седлать, лошади побеспокоили змею – и, без сомнения, она была ядовитой. Конь заржал от боли и шарахнулся в сторону.
Люди принца Бифальта быстро поймали и обуздали его, но даже Камуиш не мог успокоить животное. А его конские лекарства были бессильны против яда. По пене, вырывавшейся из ноздрей коня, Камуиш и принц поняли, что его придется убить.
Им всем случалось убивать лошадей на поле боя, избавляя их от агонии. С животным справились быстро. Только Элгарт ругнулся по этому случаю.
Теперь у отряда недоставало одной лошади.
Волы не могли нести еще больший вес. После того как им добавили груз, они уже едва справлялись с перегруженной телегой. Сплинер и Малыш взяли поводья, а Хьют и Уинноу тянули хомуты, помогая животным по мере своих сил, и все равно подвода еле ползла. Люди капитана по очереди ехали верхом по двое.
Когда отряд наконец вышел из леса, выяснилось, что дальше дорога становилась еще хуже. Теперь это был только след существовавшей когда-то дороги. И все же иногда попадались развилки, которые вели к редким селам, деревушкам и фермам – по большей части, заброшенным. Свернув на юг, отряд отыскал бы пищу и корм для животных, но принц Бифальт не мог позволить терять время. Прикусив губу, он каждый раз выбирал тот путь, который как можно меньше уклонялся от восточного направления.
Дорога все время петляла, и принц терял терпение. Сперва она уклонилась на северо-восток, приведя отряд к заброшенной ферме конозаводчика. Затем, свернув почти прямо на юг, обогнула запустелую усадьбу. И только оттуда потянулась в восточном направлении, лишь чуть-чуть уклоняясь в сторону.
Такие повороты все отдаляли и отдаляли цель. Запасы еды стремительно сокращались, волы выбивались из сил. Принц Бифальт с радостью сошел бы с дороги и направился прямиком на восток, но местность не позволяла этого. Волы еле тащились по дороге, а уж холмы вокруг, заросшие папоротником и разнотравьем, были и вовсе непроходимы для них. Да и на бездорожье могло случиться всякое. Непреодолимые вымоины заставили бы отряд вернуться на прежний путь. Они прошли бы несколько лишних лиг и потеряли бы больше времени.
Раздосадованный и озлобленный, принц вынужден был держаться дороги. Свои поиски они смогут начать только в пустыне, а она – даже по прямой – была еще очень, очень далеко. Причудливые изгибы их маршрута внушали ему опасения, что отряд достигнет границ Беллегера не раньше чем за десять дней.
Все вело к потере времени – времени, за которое амиканцы могут закончить подготовку к смертельному удару по королю Аббатору, запертому в своем городе. И принц был бессилен ускорить свое путешествие.
На следующий же день отряд подошел к деревне, в которой еще жил кто-то, хотя ее плачевное состояние не оставляло никаких надежд. Здесь цеплялись за жизнь несколько семей с детьми. Они показались из укрытий и разваливающихся домов и широко раскрытыми глазами таращились на спутников принца. Когда принц остановил коня, его окружили четыре женщины и трое мужчин с кучкой из шести-семи детей.
Дети, похоже, были разного возраста, но жизнь в лишениях придала им внешнее сходство. Одинаковые разинутые щербатые рты, одинаковые проплешины на головах, одинаковые болезненно тощие тела, прикрытые каким-то тряпьем. У всех в глазах было одно и то же беспомощное выражение, которое не оставляло места удивлению даже после внезапного появления отряда.
После минутного колебания Слэк подъехал к принцу Бифальту.
– С вашего позволения, Ваше Высочество, – пробормотал бывший заклинатель.
Принц кивнул в знак своего согласия, хотя и не понял, к чему клонит Слэк.
Тот сразу же спешился. Подойдя к настороженным взрослым, он тихо заговорил с ними. Похоже, сначала они не хотели отвечать ему. Но потом одна из женщин кивнула
