– На себя посмотри, – буркнула, выключая телефон. – Можно подумать, ты от большого ума сюда попал.
В воцарившейся темноте послышался очередной вздох.
– То-то же, вот и нечего на меня так смотреть, – заявила я, устраиваясь поудобнее. – Нам с тобой неизвестно сколько камеру делить, так что давай жить дружно.
В темноте фыркнули.
– Не умничай, может, тебя первого сожру-у-ут, – прошептала я, невольно переходя на подвывание на последних звуках.
В щеку ткнулся холодный нос, а потом еще и язык по ней прошелся, слизывая слезы.
– Не жалей меня, так только хуже, – всхлипнула я.
Ну вот, разревелась, как последняя истеричка. А кто на моем месте не разревелся бы? Имею право! Я и так столько времени держалась, а тут этот ужас лысый, с зубами.
Всхлипнула еще раз. На колени опустилась лохматая голова и начала посапывать.
– Точно оборотень, – провыла я, зарываясь пальцами в шерсть и утыкаясь носом в макушку сокамерника.
– Ну вот куда меня понесло? – вопрошала я, продолжая плакаться в макушку оборотня. – Там и светло – относительно, и кормят хорошо… как на убой. И даже на колени передо мной все падают. А знаешь, какую они мне там ванну приготовили? У-у-у, сладкую! И вообще, мне уже двадцать лет, давно замуж пора. Так нет же, поперлась куда-то, сижу теперь здесь, с тобой, а там крова-а-ать мягкая, наверное. Я вообще не проверяла, но на вид точно мягкая…
Очередной громкий вздох поведал мне о том, что мой собеседник устал изображать жилетку.
– И что ты пыхтишь? Лучше скажи, как нам отсюда выбираться, – проворчала я прямо в уже порядком увлажненную макушку. – И вообще, ты когда в последний раз мылся? От тебя псиной несет.
Сокамерник рыкнул и отошел.
– Не вредничай, – буркнула, утирая слезы.
Все, хватит ныть, надо что-то придумывать. А что тут придумаешь? За дверью все стихло, но выйти я туда ни за что не соглашусь. А вдруг страшилка зубастая притаилась и только и ждет, когда я сама высунусь? Может, здесь есть другой выход? Надо проверить.
Включила многострадальный телефон, повздыхала над тем, что зарядки осталось тридцать процентов, и пошла осматривать камеру. А осматривать тут особо и нечего. Каморка три на три, солома в углу и плошка с водой. Вот и вся обстановка. И конечно же никаких дверей, кроме той, через которую я сюда вошла. Про окна и говорить нечего.
– Какое-то у тебя жилище необустроенное, – посетовала, посветив на зверюгу.
Серый рыкнул и отвернулся.
– Ну что, сбегать будем или как? – попыталась наладить контакт с оскорбленным населением каземата.
Ответом мне были тишина и нервно дернувшийся хвост. А меж тем с момента моего побега прошло уже приличное время, и мне захотелось уединиться. Не то чтобы вот прям сейчас, но, если в дверь начнут ломиться чудища, может, и казус приключиться.
– Пошли сбегать, а? – взмолилась я, мелкими шажками продвигаясь к двери.
А этот предатель засеменил в обратную сторону.
– Вот трус! Неужели ты бросишь девушку в беде? – возмутилась я.
Ответом мне было невразумительное ворчание. Надо же, вроде в зверином обличье, а ворчит, как заправский зануда!
– Ну и ладно! Я сама нас спасу!
Подошла к двери и уже протянула руку к засову, как вдруг с той стороны кто-то постучал.
– Кто там? – пискнула я, пятясь к своему вредному соседу.
– Избранная, мы вас обыскались! – радостно заголосили с той стороны. – Счастье-то какое! Нашлась, спасительница! Нашлась, родненькая!
– Видел, как меня там любят? – кивнула я на дверь, обращаясь к сокамернику. – Ну что, пойдешь со мной? Я за тебя словечко замолвлю.
Зверь фыркнул, прикрывая морду лапой, и величественно прошествовал к соломенной лежанке в углу.
– Ну и сиди здесь, – обиделась я. – А я пойду. И меня там, между прочим, накормят.
Пес поднял голову, повел носом, но не соблазнился. Только тяжко вздохнул и отвернулся, положив лохматую морду на лапы.
– Как знаешь, – сдалась я и направилась к двери, за которой все продолжали причитать и радоваться.
Уже положила руку на засов, как по запястью больно ударила тяжелая лапа. А потом этот хам еще и зарычал.
– Фу! – непроизвольно крикнула я, прижавшись спиной к двери и на ощупь открывая засов.
Так и вылетела в распахнувшуюся дверь, спиной вперед. Меня тут же потянули в сторону, а дверь захлопнули прямо перед оскаленной пастью разошедшегося зверюги.
В коридоре столпилось человек десять. Были тут как женщины в черных платьях и фартуках, так и мужчины, тоже в черной робе. Половина присутствующих держали факелы, а остальные вооружились деревянными палками наподобие двузубых вил.
– Э-это вы на сенокос собрались или меня так рады видеть? – вжавшись в стену, проблеяла я.
– Испугалась, бедненькая, – запричитала мадама в черном. – Сейчас мы вас и помоем, и покормим, вон худенькая какая да бледная, совсем бескровная, наверное.
– И спать уложим, – подхватила вторая, сграбастав меня под руку.
Так меня и повели по подвальному коридору. Впереди трое мужчин – почетный эскорт, по бокам тетки, а все остальные в хвосте это уже свита, наверное. Когда до выхода к лестнице оставалось всего ничего, одна из дверей приоткрылась и оттуда высунулась безносая серая морда с крокодильими зубищами.
– А ну, на место! – прикрикнул один из мужчин, тыча в морду рогатиной.
Морда рыкнула, но послушно ретировалась. А я потом всю дорогу до своих покоев так и икала. А тетки все гладили меня по плечам и приговаривали, какая я умница да красавица. И как господину их со мной повезло.
– А мне? – между иками поинтересовалась я. – Мне-то повезло?
– Да как же! Это же такая честь! Всего раз в три тысячи шестьсот полнолуний великий выбирает невесту, а вас нам небеса послали спустя сто двадцать, – с такой гордостью, будто это она сама лично кастинг для претенденток устраивает, изрекла мадам справа.
– Ты чего это разболталась? – прикрикнул на нее мужчина, идущий впереди.
– И то правда, не мне, простой слуге господина нашего великого, вам о таком рассказывать, – потупилась дамочка.
Но злобный взгляд в спину одернувшего ее мужлана я приметила. Нужно будет потом эту тетку подловить, когда одна будет, и расспросить как следует. А то что-то меня эти тысяча двести полнолуний смущают, не говоря уже о трех тысячах с хвостом. В году двенадцать полнолуний, методом несложных вычислений получаем, что сто двадцать полнолуний это примерно сто лет. Это сколько же моему ненаглядному годиков-то уже? Не поздновато ли на невест заглядываться? А с другой стороны, может, оно и к лучшему. Глядишь, скопытится дедушка от такого счастья, как я, и у меня появится шанс смыться из этого дурдома.
Перед дверью в выделенную мне комнату большая часть сопровождающих разбрелась. Остались только две мадамы, которые меня под руки держали, и двое мужчин, ненавязчиво вставших по сторонам двери. Быстро, значит, на ошибках учатся. Еще раз так просто сбежать не получится. Хотя и в этот раз не особо-то получилось. Но хоть с серым познакомилась. Жизнь она такая, может, и это знакомство когда пригодится.
