– Что случилось?..

– Консультация. Пойдем к капитану, хочу карту посмотреть с вашими пояснениями.

– А, это пожалуйста! – Симпкинс заметно оживился. – Пошли!

– Самый малый, – приказал Моррелл.

– Есть, – откликнулись из машинного отделения, и рокот дизеля почти стих. Почти исчезла и волна под форштевнем катера.

Симпкинс зашуршал картой, нахмурился, сличая реальный пейзаж с типографским изображением. Капитан, не оборачиваясь, проронил:

– Три кабельтовых до точки. Не больше.

– Отлично, – буркнул Симпкинс.

Вчера они втроем – Гатлинг, Симпкинс, Моррелл – долго колдовали над картой, прикидывали, где вставать на швартовку. То, что в Нью-Йорке на карте мира или глобусе представлялось плевым делом, здесь, на местности, растворилось в необъятности и дикости джунглей. Их безразмерность и безлюдье морально давили сильно.

Вчера сошлись на том, что лучше всего будет повернуть на один из правых притоков Конго, продвинуться по нему на столько-то миль, встать на стоянку и пешим ходом двигаться дальше, вплоть до границы с Угандой. Почему именно здесь велик шанс встретить загадочных белых людей?.. Этот ехидный вопрос вертелся на языке Гатлинга, но все-таки он решил его не озвучивать.

На том и порешили. Лишь Моррелл добавил, что будет удобнее войти в маленькую речушку, приток притока, там место для швартовки должно найтись.

Вот устье этой речушки и показалось по левому борту.

– Лево руля, – скомандовал капитан Гленну, и тот умело направил катер в устье.

Приток Конго был заметно уже главной реки: выглядело это так, будто сумеречные заросли стиснули русло, и катер с плотом шли, окруженные непроходимым лесным безмолвием. Шум двигателя, должно быть, распугивал обитателей прибрежных зарослей, отчего те либо удрали, либо попрятались. Особенно угнетающим это казалось в вечерних сумерках, когда заросли погружались в туманную мглу. Ни звука, ни огонька – кроме мотора катера и системы освещения, – могла и дрожь пробрать, если вот так стоять на палубе, смотреть и видеть узкое пространство реки и замерший массив джунглей по обе стороны, чья огромность не столько видна, сколько ощутима.

Ширина же маленькой речки была и вовсе метров пятнадцать, до берега рукой подать. Войдя в устье, катер взял правее, к восточному берегу, и Моррелл стал высматривать место для швартовки.

– Так держать… так держать… – приговаривал капитан, подавшись вперед и напряженно всматриваясь в конфигурацию береговой линии. – Право руля! – вдруг скомандовал он, облегченно распрямляясь.

Реджинальд, стоявший рядом, тоже заметил небольшую бухту, если так можно сказать.

– На мель не сядем? – обеспокоился он.

– Нет, – уверенно ответил Моррелл. – Берег здесь обрывистый. Гленн! Приготовиться к швартовке. Я на руле.

Опытный навигатор оказался прав. На самом малом ходу G-201 подошел к берегу, где и намека не было на отмель: стволы, ветви и листья теснились, нависая на водой. Гленн ловко набросил швартов на толстую ветвь какого-то дерева.

– Стоп машина! – распорядился Моррелл.

Странное дело: Реджинальд вдруг вспомнил разговор с Йенсеном на «Фальконе». Именно в этот миг.

«Мы хотим вечной жизни и бежим на край Земли так, точно хотим убежать от смерти». Черт возьми! К чему это?

Невольно он скосил глаза, чтобы увидеть норвежца. Вот он, как всегда невозмутимый, стоит и наблюдает, как швартуется судно. Ну и при чем тут его слова?..

Но тут случилось нечто еще более странное.

Йенсен точно почувствовал взгляд Реджинальда, повернулся – и взоры двух человек встретились.

Гатлинг увидел в глазах биолога то, чего осознать не смог, и поспешил отвернуться.

Тревога охватила его, и унять ее не удалось, хотя и удалось спрятать. Испугавшись, что вот сейчас это угадает норвежец, он судорожным усилием воли заставил себя закипеть в работе:

– Джимми, чего вы смотрите?! – (Это Симпкинсу.) – Скажите вашим людям, пусть неграм помогут, смотрите, у них там что-то не ладится!

Пятеро чернокожих в самом деле, переругиваясь меж собой, пытались подвести плот к берегу, но у них не получалось: и от катера еще шла волна по инерции, и течение реки, ударяясь о небольшой береговой выступ, отталкивало тяжеленные бревна. Пятеро бестолково суетились, тараторили, сердито махали руками – и все впустую.

– Экие балбесы! – осерчал Симпкинс. – Эмиль! Где он?.. Ванденберг!.. Ага. Эмиль, скажи этим придуркам…

Но Эмиль ничего не успел сказать.

В бурлении воды близ плота возникло что-то новое. Вскипело позади, со стороны фарватера. Реджинальд вскинул брови: что еще такое?.. Он-то в гидродинамике разбирался и потому в первый миг удивился, а во второй…

Во второй – облился не то жаром, не то холодом, не поймешь.

– Глянь! Глянь! – дурным голосом взревел над ухом Дэвис, хватаясь за кобуру.

– М-мать! – вскричал Гринвуд, и в его правой руке тоже очутился «кольт».

А Гатлинг точно обмер от холода-жара, большими глазами смотрел, как из завихрений мутных вод всплывает буро-зеленое чудище, лениво разевает пасть…

И время будто замедлилось. Течение реки, движения твари, даже звуки – все стало ужасно медленным, вязким, точно в киселе.

Огромный крокодил, сильным броском вскинув верхнюю часть тела, схватил за ногу ближнего к нему негра, дернул – тот полетел в воду легко, как тряпочный.

Дэвис пальнул дуплетом, оба раза явно попал, но речному ящеру две пули 45-го калибра были, видать, некритичны. Он с чудовищной быстротой сделал сложное движение головой, перехватив упавшего поперек торса.

Страшный вопль взвился и оборвался.

– Огонь! – впустую заорал Симпкинс – и без него ясно, что огонь.

«Кольты» Гринвуда и Дэвиса замолотили бешено, вода вскипела от пуль, но крокодил, не будь дурак, ушел вглубь вместе с жертвой, точно субмарина, только его и видели. Четверо негров, в панике горланя что-то, вразнобой попрыгали на берег, то есть на деревья, хватаясь за что придется, обрывая листья, – оттолкнули плот, и он, качаясь, отошел от берега метра на два-три.

И тут из воды вынырнул другой гад.

Было до одури жутко видеть стремительность этой гигантской, как дубовое бревно, рептилии, почему-то считаемой нами грузной, неповоротливой. Повертывалась, да еще как! Все мышцы ее многотонного тела, от кончика хвоста до челюстей,