А потом, когда кошка рассердила Ленца, особенно враждебно расцарапав ему запястье на пути в мешок, оказалось, что двойные «Хефти Стил-саки» – настолько качественные продукты, что могут и сдерживать что-нибудь когтистое и панически мечущееся, и при этом без разрывов пережить прямой контакт со знаком «Не парковаться» или телефонным столбом, несмотря на то что содержимое как раз разрывалось напрочь; так что где-то ко Дню Организации Объединенных Наций в устойчивую практику вошла именно эта методика, поскольку, несмотря даже на то, что была она краткой и менее медитативной, позволяла Рэнди Ленцу принимать более активное участие в процессе, и чувство решения внутренних проблем (временное, ежевечернее) проявлялось ярче, стоило Ленцу приложить корчащуюся десятикилограммовую ношу с размаху о столб и добавить: «Вот так», и услышать звук. В самые памятные ночи двойной мешок продолжал в течение краткого периода времени демонстрировать малозаметный парад менее заметных и рассчитанных на знатоков форм, даже после сочного звука прямого контакта, в сопровождении звуков потише.
Затем обнаружилось, что решение внутренних проблем прямо во дворах и на крыльцах хозяев животных обеспечивает больше адреналинового возбуждения и, следовательно, более яркое чувство того, что Билл Джеймс называл катарсисом разрешения, с каковым термином Ленц был солидарен. Баночка с маслом в собственном пакетике – для скрипучих калиток. Но из-за того, что мусорные пакеты «Стил-сак» – а также смесь тунца с анчоусами и муравьиной отравой «Рейд» из-за холодильника жильцов Эннета – вызывали слишком много шума, чтобы прикурить сигу и присесть медитативно наблюдать, у Ленца выработалась привычка сокращать время на разрешение проблем, а затем растворяться со двора в городскую ночь в развевающемся пальто поло, перелетая через заборы, перебегая по капотам машин и т. д. Во время периода в течение двухнедельного интервала «отрави-тунцом-и-беги» Ленц также ненадолго прибег к небольшой бутылке керосина «Калдор», плюс, разумеется, своей зажигалке; но после вечера среды, когда пылающая кошка побежала (как и все пылающие кошки, стремглав), в общем, побежала именно за Ленцем, как будто, перепрыгивая те же заборы, через которые перелетал Ленц, не отставая и не только создавая неприемлемый и привлекающий внимание грохот, но еще и освещая Ленца для скопофобического обзора из проносящихся мимо домов, пока в конце концов не решила упасть на месте, издохнуть и тлеть себе в мире, Ленц намотал на ус этот пока единственный действительно щекотливый случай и выбрал для маршрута домой огромный и частично несеверный крюк, где каждая сирена звучала так, словно она по его личную душу, и едва успел к 23:30, и сразу же помчался в трехместную спальню. В этот вечер Ленц сразу после того, как успел в последнюю секунду до отбоя, снова, скрипя сердцем, прибег к выхолощенным «Принципам психологии и гиффордским лекциям о естественной религии», – а кому не надо расслабиться после стрессовой щекотливой ситуации с горящей кошкой, несущейся по пятам и вопящей так, что по всей Самнер Блей Роуд на крыльцах загорался свет; но вот только вместо расслабителя пара дорожек чистого Бинга в данном случае оказалась нерасслабителем – такое бывает, иногда, в зависимости от духовного состояния при употреблении через свернутый доллар с бачка унитаза в мужском, – и Ленц еле успел переставить машину на другую сторону улицы в 23:50 перед тем, как захлестал фонтан красноречия, и после отбоя в трехместной комнате добрался только до восьми лет в устной автобиографии, когда Джофф Д. пригрозил пойти позвать Дона Г., чтобы заткнуть Ленца насильственным методом, и Ленцу было страшно спуститься поискать того, кто будет слушать, и так что всю оставшуюся ночь ему пришлось пролежать в темноте молча, пока рот корчился и кривился – как всегда корчится и кривится, когда Бинг разгоняет вместо того, чтобы сглаживать, – и притворяться, что спит, пока под дрожащими веками метались пылающими салютами фосфены, слушая влажный бульк Дэя и апноэ Глинна и представляя, что абсолютно каждая сирена в урбанистическом городе была предназначена для него, и приближалась, пока часы Дэя с иллюминацией лежали в его долбаной тумбочке, а вовсе не там, где человеку в состоянии стресса и тревоги легче посмотреть время от времени время.
В общем, после инцидента с горящей кошкой из ада и до Хеллоуина Ленц перешел на «Браунинг X444» с серрейтором, для которого у него даже имелась наплечная кобура, из предыдущей жизни Там. «Браунинг Х444» был общей длиной 25 см, с рукояткой из каштанового капа с медным наконечником, обратной курватурой, дугу которой Ленц заточил в день приобретения, и односторонним лезвием типа «боуи» с миллиметровым расстоянием между зубцами – у Ленца для него есть особый оселок, а его остроту он проверяет, насухо сбривая волоски на смуглом предплечье, а ему это нравится.
«Браунинг Х444» вместе с кусками весьма портативного мясного рулета Гейтли под кукурузными хлопьями предназначались для семейства собачьих – всяческие городские представители семейства, как правило, были недикими и водились в пределах огороженных заборами дворов собачников на более регулярной основе, чем городские кошачьи, а также были менее разборчивыми в угощениях и, представляя больший риск физических увечий при приближении, все же не царапали руку кормящего.
Потому как если извлечь
