Господ бешено стучит по клавиатуре под наконец раскрывшимся старым пляжным зонтом, который приварил к тележке предыдущий гейммастер. Господ утирается носом о то же плечо, которым обычно прижимает телефон к уху, неуклюже, и докладывает, что проверил директорию «Эсхатон Аксиома» на DEC через Ртк2-совместимый модем и, к сожалению, со всем уважением к Энн и Майку, там не оговаривается четко, что игроки со стратегическими функциями не могут стать целями, если попрутся за пределы своих оборонных сетей. Ламонт Чу спрашивает, как же тогда перед игрой ни разу не распределялись очки за игроков, черт подери, и Пемулис кричит из-за корта, что это настолько не по существу, что какая разница; игроки в ESCHAX.DIR четко не исключены потому, что именно благодаря их исключению Эсхатон и его аксиомы вообще, сука, возможны. «Форд»-седан, фырчащий вхолостую за павильоном, покидает бледная кильватерная струя выхлопа и, поднимаясь, ширится, растворяется. Пемулис говорит, что иначе – башкой подумайте разок, – иначе бы пробудились нестратегические эмоции и Комбатанты постоянно фигарили бы мячи в физических друг друга, и Эсхатон в своей ледяной элегантной теоретической форме вообще не был бы возможен. Он хотя бы уже не скачет, замечает Трельч. Исключение игроков из-под огня само собой разумеется, говорит Пемулис; да это же как бы предаксиома. Пемулис советует Господу очень тщательно подумать над тем, что он делает, так как, на взгляд Пемулиса, Господ, похоже, готов, весьма вероятно, запороть карту Эсхатона навсегда. Проректор девушек до-16 и -18 Мэри Эстер Тод пыхтит на скутере слева направо за павильоном по длинной дорожке от круга до ворот, останавливается, поднимает тонированный экран шлема и кричит издали Киттенплан, чтобы она надела шапку, если собирается играть на снегу со своим ежиком. Это при том, что Киттенплан даже, строго говоря, не в юрисдикции мисс Тод, замечает Аксфорд Трельчу, который передает этот факт в микрофон. Хэл двигает челюстью и пытается собрать слюну в пересохшем рту – а если жуешь щепотку «Кадьяка», это не очень-то приятно. Энн Киттенплан последние пару минут бьют едва ли не паркинсоновские припадки, ее лицо корчится, а усы едва ли не топорщатся. Ламонт Чу повторяет, что игроки со стратегическими функциями не могут в принципе быть разрешенными целями, если в уравнения расчета EndStat не были введены их стоимость ПОСРАВИС/ПРИСРАВИС. Пемулис приказывает Чу не отвлекать Господа от невероятно сильнодействующей и смертельной угрозы, куда Ингерсолл с разрешения Господа их заводит. Он говорит, тут пока еще никто даже не представляет, что такое на самом деле «кризис». Ингерсолл кричит Пемулису, что его ветеранское право вето распространяется только на расчеты Господа, а не на решения сегодняшнего игрового Бога о том, что входит в игру, а что нет. Пемулис предлагает Ингерсоллу заняться чем-то анатомически невозможным. Пемулис спрашивает Ламонта Чу и Энн Киттенплан, собираются ли они и дальше так стоять, считать ворон и позволять Господу позволять Ингерсоллу раз и навсегда стереть карту Эсхатона ради одной жалкой подлой победы во всего одном апокалипсисе. Киттенплан дрожит, щупает затылок со вздувшимися венами и через Средиземноморье смеряет Ингерсолла взглядом человека, который знает, что обязательно сядет за то, что хочет сделать. Аксфорд предлагает некоторые крайне маловероятные физические условия, при которых то, что Пемулис посоветовал Ингерсоллу, не так уж невозможно. Хэл сплевывает толстую нитку слюны и пытается сплюнуть еще, не отрывая глаз от происходящего. Трельч замечает, что вокруг Мэри Эстер Тод всегда витает странный слабый витаминный аромат, который он никак не может узнать. Из-за слоя облаков раздается внезапный трехчастный вжих катапульт «Эмпайр Вейст Дисплейсмент» в далекие северные края. Хэл определяет непонятный аромат Тод как вонь тиамина, который Тод по одной ей известным причинам принимает в промышленных количествах; и Трельч передает информацию и ссылается на Хэла как на «близкий источник», что почему-то вдруг кажется Хэлу странным и каким-то неправильным, хотя он и не понимает, почему. Киттенплан вырывается из рук Чу, бросается, хватает боеголовку из переносного арсенала СОВВАРа и кричит, что ну ладно, раз игроки могут быть целями, то в таком случае: и запускает в голову Ингерсолла реальную комету, от которой тот едва успевает закрыться «Россиньолем», крича в ответ, что Киттенплан уже не может стрелять ничем и ни во что, потому что ее распылил 5-мегатонный наземный взрыв. Киттенплан советует Ингерсоллу пожаловаться на этот счет в вышестоящие инстанции и, невзирая на просьбы Ламонта Чу все спокойно обсудить, хватает еще несколько теоретически драгоценных боеголовок из ведра для промышленного раствора и всерьез увлекается бомбардировкой Ингерсолла, перемещаясь по Нигерии и Чаду на восток, вынуждая Ингерсолла бежать на север по карте кортов на впечатляющей скорости, бросив боевое ведро ИРЛИВСИРа, топоча по Сибири и вопя «Фол». Господ тщетно блеет, призывая к порядку, но сотрудники госаппаратов других Комбатантов уже почуяли, что Эван Ингерсолл превратился в объект травли – с чутьем, которое у детей на подобные вещи поразительное, – и генсек КРАСКИТа, специалист по траекториям АМНАТа и Джош Гопник вместе начинают двигаться на северо-восток по карте, со всей силы обстреливая Ингерсолла, который уронил свою пусковую установку и панически трясет закрытую на цепь калитку на северной стороне, где миссис Инканденца запретила выходить с Восточных кортов, чтобы не топтали ее кореопсисы; а уж что-что, а бить по мячам эти детишки умеют. Хэл уже не может набрать слюны, чтобы плюнуть. Одна боеголовка чиркает Ингерсолла по шее, а другая попадает ровно в бедро. Ингерсолл начинает хромать маленькими кругами, держась за шею и душераздирающе замедленно хныча, как хнычут дети из-за того, что им больно, а не из-за самой боли. Пемулис пятится от южной ограды к павильону с поднятыми руками то ли в призыве остановиться, то ли в ярости, то ли из-за чегото еще. Аксфорд говорит Хэлу и Трельчу, что ему даже совестно за мрачный кайф, который он получает при виде избиения Ингерсолла. В волосах неподвижно лежащего Джима Сбита запуталась прозрачная шкурка красного арахиса. О. П. Господ пытается постановить, что Ингерсолл уже не на четырех кортах Земли Эсхатона, а значит, даже теоретически не является целью. Уже неважно. Дети окружают Ингерсолла, триангулируя бомбардировку, во главе атаки – Т. Питерсон. В Ингерсолла попадают несколько раз, один раз – рядом с глазом. Джим Трельч вскочил и бежит к забору, чтобы все это прекратить, но Пемулис ловит его
