Коридорчик изогнулся, и за поворотом открылся вход во вторую залу, намного больше, просторнее предыдущей. В центре стоял прямоугольный каменный саркофаг с остатками цветной росписи на стенках. По углам саркофага возвышались прекрасно сохранившиеся скульптуры – две мужские и две женские. В ногах скульптур, на невысоких каменных постаментах стояли золотые фигурки в полтора локтя высотой: слон, буйвол, коза и конь.
– Опа, – отчего-то шепотом произнес Сабуркин, – чье-то захоронение.
– И, кажется, я догадываюсь чье, – сказал Георгий. – Слышал об этом, но считал легендой.
– Кто здесь похоронен? – Арина во все глаза смотрела на саркофаг, не решаясь подойти ближе.
– Царь Аристодимос. Он правил в начале XI века. Неужели это жуткое место и впрямь существует…
– И что в нем жуткого? – заинтересовалась Алевтина. – Или сам царь был жутковат?
– Нет, не царь, место. Опять же, по легенде, его могила у самого входа в царство Аида. Значит, где-то здесь они и есть.
– Кто «они»? Говори уже толком, не тяни!
– Ворота ада.
Глава 43
В наступившей тишине звук падающих капель отчего-то напомнил чьи-то приближающиеся шаги.
– Нет, ну вот это уже точно из области легенд, – качнул головой Сабуркин. – Какие еще ворота ада в Олимпе? Максимум пещера этого, как его… ну, мутант еще был такой в Древней Греции, девушками питался.
– Минотавр, – подсказал Герман. – А я вполне допускаю, что где-то здесь и может быть вход в царство Аида, почему нет?
– Именно здесь, в горе Олимп? – Валентин отчего-то никак не желал мириться с подобным положением вещей.
– И здесь, и где-то еще. Возможно, таких ходов много, и они разбросаны по миру.
– А, ну если так…
– Давайте пока оставим эту, без сомнения, захватывающую тему, – Феликс вынул из внутреннего кармана куртки золотой трилистник. – Вы видите где-нибудь предмет античного искусства, похожий на такую веточку?
– Здесь нигде не видим, – развела руками Алевтина. – Зато вон там еще один коридор виднеется.
– Идемте, – Феликс посветил фонариком в указанном направлении. – Если и там ничего не найдется, оставлю ветку на крышке саркофага, и хватит с нас этих античных приключений.
– Давай лучше в гроб засунем! – поддержал Сабуркин. – Для надежности!
Короткий коридор привел в третью, самую маленькую, но самую ярко освещенную залу. Она имела сквозной проход, и на противоположной стороне, на каменных сводах покачивались красно-желтые световые блики, похожие на отблески пламени. Зала была пустой, за исключением одного – прямо из мелкого серого песка «росло» золотое оливковое деревце. С метр в высоту, оно сверкало и переливалось великолепием тончайшей, искуснейшей работы: каждый плод, ветка, листочек выглядели пугающе живыми.
Отчего-то именно это деревце, озаренное огненными всполохами, насторожило команду намного сильнее саркофага со скульптурами. Подойти к нему решился только Феликс. Под напряженными взглядами оставшихся при входе сотрудников он обошел вокруг деревца, изучая его. Детали, тонкости, на понимание которых обычному человеку потребовалось бы время, открылись взгляду вампира в считаные секунды. Все основные ветки на стволе располагались в строго определенном порядке и направлении, маленькие веточки с листиками и плодами тоже имели свой порядок. Четное число веточек с маслинами и листьями и нечетное – только с листьями, без плодов. Присев на корточки, Феликс отыскал ветку, на которой не хватало трех листочков, и протянул к ней обломок, желая исключить ошибку. Как только трилистник коснулся ветки, по пальцам мужчины прошла ощутимая вибрация, похожая на слабый удар тока. Прутик на конце сделался мягким, словно золото на миг превратилось в пластилин, и он прикрепился к ветке, будто прирастая. Мужчина разжал пальцы. Трилистник остался на ветке без малейших следов повреждения.
– С возвращением, – сказал Феликс и выпрямился. – Все, товарищи, дело сделано.
– Можем уходить? – уточнила Алевтина.
– Да. Никто не хочет посмотреть, что там? – кивнул Феликс на скальный пролом со световыми отблесками.
Никто не захотел. Команда как можно скорее желала покинуть пещеру.
Проходя мимо захоронения, Георгий невольно замедлил шаг, с сожалением провожая взглядом саркофаг со скульптурами. Отыскать такое сокровище, изучить его – несбыточная мечта. А тут вот оно, только руку протяни. Поравнявшись с ним, Феликс напомнил о греческом законодательстве и предположил, что в тюрьме наверняка плохо кормят.
– Идем, идем, – похлопал он по широкому плечу. – И так задержались.
– Агась! – кряхтя, Никанор шел, опираясь на руку внучки. От влажной духоты и спертого воздуха кружилась голова. – Спасибо этому дому, пойдем к другому!
На выходе команду встретила непроглядная темнота, моросящая дождем. Громовые раскаты с бледными зарницами молний отдалялись – похоже, основной удар стихии они переждали в пещере. Общими усилиями валун вернули на место, закрывая вход, благодаря чему ружье Георгия окончательно пришло в негодность. Но охотник со своим теперь уже бесполезным оружием так и не расстался до самой машины. Бросив его в багажник, Георгий открыл дверь пассажирам, а сам сел за руль. Уставшие, грязные, насквозь промокшие сотрудники агентства «ЭФ» расселись по местам, не находя в себе сил обсуждать свой поход.
– Водки бы сейчас, – с тоской произнес Сабуркин.
– Водки нет, есть «Метакса», – сказал Георгий. – Будете?
– Да! – в едином порыве ответил коллектив.
Приговаривая: «Эх, знакомый просил передать бутылку на новоселье другу, но ничего, другую куплю», Георгий вытащил из-под переднего сиденья сумку, из нее – литровую бутылку знаменитого греческого бренди.
– Только стаканов нет, – он протянул бутылку в салон.
– Ничего, справимся! – привстав, Валентин взял бутылку. – Мы тут все как одна семья, попьем из горлышка.
– И музыку включи! – мигом приободрилась Алевтина, увидев «Метаксу».
Открутив пробку, Сабуркин сначала предложил дамам, после отхлебнул сам и передал Никанору Потаповичу.
Георгий включил зажигание, затем радио, и микроавтобус тронулся с места, выбираясь из раскисшей грязи к асфальтированному шоссе. Дождь усилился, заработали «дворники». В свете фар капли летели пригоршнями бисера, в динамиках звучали гитары. Из водительской кабины потянуло сигаретным дымом, отчего немедленно закурили и Валентин с Никанором, пуская бутылку бренди по второму кругу. Прислонившись виском к окошку, Феликс рассеянно смотрел на летящий дождь да на безмолвные призраки деревьев, выхваченные фарами из темноты.
Когда микроавтобус выехал на центральное шоссе, зазвонил телефон Феликса. Вызов был из России, от врача клиники, где лежал Сидоренко.
– Слушаю, Сергей Петрович, – произнес Феликс, не отрывая взгляда от дождя и деревьев.
– Вечер добрый, – голос завотделения звучал все так же тихо и устало. – Вы просили сообщить, если наступят какие-то изменения…
– Они наступили?
– Да, наш пациент пришел в себя.
– Когда это произошло?
– Да буквально час назад. Очнулся внезапно, и непонятно, что его к этому подтолкнуло.
– Вы с ним говорили?
– Пока нет, ему нужен покой. Вы когда к нам приедете?
– Сразу как вернусь, я сейчас за границей.
– Хорошо, всего доброго.
Нажав на кнопку отбоя, Феликс бросил телефон на колени.
– Сидоренко ожил? – уточнила Алевтина. Феликс молча кивнул в ответ.
– Я нас поздравляю, – усмехнулся Герман. – Еще одно дело в плюс нашему агентству.
– Будешь глоток? – Сабуркин протянул Феликсу бутылку.
– Давай.
Глава 44
В Салоники приехали уже ночью. Сил
