Фредди похудел до 63 килограммов – почти на 15 кг, с тех пор как заболел. К тому времени его речь замедлилась, ему было трудно ходить и стоять. Он плохо спал ночами, поэтому был постоянно утомлен, а также страдал от инфекций на коже и во рту.

В 1991 году СПИД все еще был болезнью, о которой мало что знали. Люди относились к больному в основном сочувственно, особенно друзья Фредди, но большинство из них не имели никакого реального опыта или хотя бы понятия о том, как обращаться с умирающим человеком, тем более с человеком, который умирает от СПИДа. Для многих это была совершенно незнакомая и неудобная ситуация, и никто не знал, как с этим справиться.

Август принес с собой известие о том, что Пол Прентер, некогда его близкий друг и союзник, а затем – главный предатель, умер от СПИДа. Они не общались в течение нескольких лет, и хотя Фредди знал, что Прентер был болен СПИДом, известие о том, что он так быстро сдался, потрясло его, и, по словам Джима Хаттона, «смерть Пола волновала его в течение многих недель и настойчиво напоминала ему о его собственной участи»[765].

Пятого сентября в Гарден Лодж в честь 45-летия Фредди была организована небольшая вечеринка. Это был самый тихий день рождения за всю взрослую жизнь Фредди. В ней приняли участие лишь несколько друзей, в том числе Дэйв Кларк и Майк Моран. Это был день рождения, который, как многие ожидали, Фредди не увидит, так как его здоровье настолько ухудшилось. Должно быть, он подозревал, что следующего дня рождения у него уже не будет. Возможно, впервые за всю его взрослую жизнь это было особое число: 45. Конечно, он не мог знать, сколько ему оставалось жить. Никто не знал точно, даже врачи; единственный достоверный медицинский факт о СПИДе – это смерть. Надежда на излечение, даже слабая вера в лечение, которое могло продлить его жизнь, – все было исчерпано.

«Он, конечно, выходил на связь в течение последних шести месяцев, – вспоминает Майк Моран, – но он стал все больше отсиживаться дома, и поэтому я звонил ему, а Питер [Фристоун] говорил, что сегодня он не очень хорошо себя чувствует, или что-то другое, и эти периоды становились все дольше до тех пор, пока не настал момент, когда я не видел его, возможно, пару месяцев. А затем мне позвонил Питер и сказал: «Ты свободен в субботу, в день рождения Фредди? Ты же можешь прийти, да?» И я был удивлен, что что-то было запланировано, на что Питер ответил: «Нет-нет, он определенно хочет устроить вечеринку».

«Дни рождения Фреда всегда были замечательными, и у нас были совершенно удивительные ужины в Гарден Лодж с хорошей едой, прекрасной компанией; очень нежные прекрасные вечера, изредка прерываемые шумными паузами. Но я действительно думал, что мы уже были на последней вечеринке, а затем нас пригласили на еще одну. Людей было мало. Был замечательный вечер, я получал удовольствие. Фред прощался с нами, но не печальной, мрачной церемонией. Мы прекрасно поужинали, поболтали, посмотрели пару видео по телевизору, послушали какую-то музыку и сыграли в пару игр, а затем Фред сказал: «Все, я совсем устал, пойду спать. Вы все можете оставаться или свалить». Мы все свалили. Я помню, как выходил из Гарден Лодж, я был за рулем и на обратном пути мы с женой еще подбросили до дома Дэйва Кларка. Все сели в машину и никто ничего не говорил, а затем Дэйв сказал: „Ммм, да”, а затем я сказал: „Ммм, знаете, интересно, последний ли это раз, когда я вижу Фреда”. И это был последний раз»[766].

Менее чем через две недели после его дня рождения Фредди составил завещание и завершил все свои дела. «Я разговаривал с Джимом Бичем, – вспоминает Джон Рид, – и Джим рассказал мне, что они собираются делать после его смерти. И он рассказал мне, что Фредди сказал ему (потому что он называл Джима Бича «Сэнди»), он сказал: «Сэнди, дорогой, делай, что хочешь, со всеми альбомами, но сделай так, чтобы я никогда не казался занудой»[767].

Фредди провел остаток сентября затворником в своем лондонском доме. За пределами дома все еще собиралась пресса, но сообщение, выходящее из Гарден Лодж, было таким же, как и в течение нескольких месяцев, – у Фредди не было СПИДа. Его родители все еще не знали об этом, хотя спустя годы его мать, Джер, сказала: «Он не хотел причинять нам боль, но мы все это знали»[768].

«Проблема близкой смерти в том, что это происходит с тобой. Ты больше не герой своей истории, и даже уже не рассказчик. Это рассказ о смерти среди чужих жизней – как камень в саду[769], – писал Гарольд Бродки. – Фредди уже не состарится, потому что то, что с ним случилось, и есть его старость. Можно представить себе, что, становясь все слабее, он думал покончить с жизнью, чтобы сбежать от нее, поскольку она стала слишком невыносимой; но почему-то он все еще любил жизнь. Это случается с неизлечимо больными: они сохраняют большую любовь к жизни. Вольтер выражает это просто замечательно: „Я хотел убить себя сто раз, но почему-то я все еще люблю жизнь. Эта смехотворная слабость – это, пожалуй, одна из наших глупых меланхолических склонностей, ибо существует ли что-то более глупое, чем желание продолжать тащить на себе бремя, которое можно было бы с радостью сбросить, ненавидеть свое существо и, тем не менее, хвататься за жизнь, ласкать змею, которая пожирает нас, пока не выест наши сердца?”»[770].

В октябре Фредди нанял частный самолет и отправился в Монтре с Джимом Хаттоном и Джо Фанелли. Его зрение ухудшалось (всего несколько недель назад он споткнулся на какой-то лестнице во время одной из своих редких поездок с Питером Фристоуном), и он почти не мог ходить. Он проводил большую часть времени, уютно свернувшись на диване, просматривая фильмы, в частности, один фильм: он называется «Имитация жизни». Он был снят в 1959 году. Главную роль исполняет Лана Тернер. Это слезливая мелодрама о пробивающей себе путь к славе актрисе с шестилетней дочерью, которая живет вместе с бездомной чернокожой вдовой и ее светлокожей восьмилетней дочерью, которая отвергает свою мать, пытаясь выдавать себя за белую. Дешевая мыльная опера, замаскированная под изысканную драму; красочная, глянцевая и безнадежно старомодная. Фильм стилистически перегибает палку во всех отношениях – своими яркими цветами, размашистым музыкальным сопровождением, чрезмерно драматической игрой актеров и историями эмоциональных