Удивленно:

— Вы думаете?

Либкнехт совершенно увлекся своею ролью. Он горячо убеждает баронессу.

— Используйте Розанова. Право, это лучшее, что сейчас можно предпринять.

А сам думает:

«Теперь все, что ты не предпримешь, — все будет нашим».

Баронесса лениво откидывает голову на спинку качалки. Не стесняясь Либкнехта, потягивается, зевает и так же лениво:

— Надоело!

Либкхнет с любопытством посматривает на нее. Дрожит насмешка в уголках его чувственных губ.

— Вы много работаете, баронесса. Вам надо отдохнуть.

Баронесса с благодарностью смотрит на него. На миг серые глаза лениво скользят по лицу Либкнехта… по широким плечам, груди. Опять обратно — останавливаются на глазах Либкнехта. Тонут все глубже и глубже. Затем баронесса протягивает руку, обнимает шею Либкнехта, тянет его голову к себе…

Вот уже золотистые локоны ее волос прикасаются ко лбу Либкнехта…

— Кхе-кхе, — рядом нерешительный кашель боя. На серебряном подносе карточка. Баронесса с недовольным видом берет ее.

— Кто это? — спрашивает Либкнехт.

— Это Таро. Я совсем забыла, что он сегодня обещал приехать. Прошу вас побыть тут, пока я покончу с ним.

К бою:

— Проси обождать. Я сейчас!

И через дверь из будуара в туалетную.

— …Надеюсь, вы остались довольны поездкой? — учтиво осведомляется Таро.

— О, да! — отвечает баронесса. Вспоминает: ночь в купэ с Либкнехтом.

— Меня интересует, каковы ваши предположения насчет Семенова и в чем мы можем его использовать?

— Во всем! — решительно заявляет баронесса. И опять вспоминает: потная шея Семенова, похотливый блеск глаз…

Таро почтительно ждет комментарий.

— …Пока это пусть будет кулаком против Колчака, — говорит баронесса. — А здесь… здесь я уже нашла другого, кого мы можем использовать.

— Кого же?

— Сюда приехал Розанов… видный русский генерал. Имел уже опыт по ликвидации повстанчества в Сибири…

Таро не без удовольствия целует руку баронессы. Потом, слегка наклонив голову:

— Баронесса, ваши заслуги достойны быть отмеченными в истории Великой Японской Империи…

— Вы льстите! — лукаво улыбается баронесса.

Таро продолжает:

— Я смею вас уверить, что японское командование сумеет выразить вам свою признательность в самом непродолжительном времени.

Баронесса вспоминает: черный ящичек с инкрустацией… К верхушкам напудренных щек чувствует горячий прилив крови.

Таро, не смущаясь:

— Разрешите мне остаться в уверенности, что дальнейшая наша совместная работа принесет только пользу обеим великим нациям.

И, церемонно поклонившись, Таро удаляется.

Баронесса нервно сжимает маленькие кулачки.

— Ну, хорошо. Пусть пока. Она еще сумеет взять свое. Она еще имеет преданных друзей…

И твердой поступью она направляется в будуар к ожидающему там ее Либкнехту.

3. Хитрость Либкнехта

В казарме крепости сравнительно тихо. Послеобеденный час. Солдаты отдыхают, лежа на нарах. Попыхивают цыгарки, слышна болтовня…

Но вот мимо часового проходит кто-то, тоже в солдатской форме, но не из живущих в казарме. Караул окликает его:

— Эй, куда?

Солдат, не оборачиваясь:

— Братишка! К товарищу, — и проходит быстро дальше.

— Нельзя-а!.. — кричит караульный, но уж больше для формальности. Махнув рукой, садится у дверей на табуретку и лениво гладит ствол своей винтовки.

Вошедший же Либкнехт, — а это он, одетый в солдатском, подходит к одной из нар.

— Яшка, ты?

— Я! — потом, увидев: — Либ…

— Молчи. У меня дело к тебе. Выйдем куда-нибудь.

— Ну, ну, говори, — торопит Яшка, когда они усаживаются на краю пустого колодца, за складами, на дворе.

— Ты в штабе кого-нибудь знаешь?

— Как же! Там уборщики все мои земляки: Мач, Спрогис, Евдокимов…

— А кто из них ближе к начальству? Кто имеет доступ в комнаты штаба?

— Кто же их знает! Ах, да, вот-вот — Чирка — парнишка сметливый, курьером служит.

Либкнехт сразу:

— Вот это хорошо! А не подведет он?

— Что ты! Мы с ним на Двинском фронте не одно дело обтяпали…

— Ну, ладно! Только смотри, дело это серьезное.

— Ясно! Валяй, говори, — горит нетерпением Яшка.

— Вот что! Слушай! Сегодня вечером состоится в штабе чрезвычайно важное заседание. Так вот нужно, чтобы мы имели самые точные данные о решениях этого совещания.

— Понимаю. Но как?

— Подожди! Твой парнишка, конечно, подслушать не сумеет. Так вот возьми это и передай ему.

Либкнехт вынимает из-за пазухи что-то похожее на большой лист сложенной бумаги, передает его Яшке и начинает на ухо ему шепотом что-то объяснять.

— Ну, и ловко же это придумано, — не удерживает свой восторг Яшка. — Ты сам придумал?

— Сам! — смеется Либкнехт.

— Молодчина! Ох, и ловко же!

4. Не чуя беды

Военное совещание открывается.

В мягких креслах за длинным столом полковники Враштель и Эвецкий, начальник крепости Бутенко и ряд штабных офицеров. Председательствует Розанов. Он же и докладчик сегодняшнего совещания.

— Господа! — говорит он густым басом заправского пьяницы. — У нас сегодня в порядке дня только один вопрос: план ликвидации партизан.

Адъютант Розанова остро отточенным карандашом выводит:

План ликвидации партизан.

— Господа! Я сейчас разверну перед вами все, что мы намерены сделать в течение ближайшего месяца. Японское командование обещает нам всемерную поддержку…

— Да, да! — подтверждает кивком головы присутствующий уполномоченный Таро полковник…

— Господа! Мы обсудим наш план, и каждому из вас будет дана часть заданий по его осуществлению.

План генерала Розанова стратегически разработан безукоризненно. Штабные офицеры только из приличия скрывают свой восторг. Зато Эвецкий не может удержаться, чтобы не шепнуть Враштелю:

— Вот! Вот это и есть то, что нам надо. То, что мы ждали.

План генерала Розанова принимается с незначительными дополнениями. Сам генерал, с полным сознанием своей гениальности, энергично сморкается и приступает к следующей части заседания.

— Теперь, господа, нам нужно распределить задания. Начнем с полковника Эвецкого.

Адъютант отмечает:

Задание полковнику Эвецкому.

…Когда поздно за полночь часть членов совещания в крытом автомобиле едут в шантан, между ними нет двух мнений. Есть одно:

— Да — генерал Розанов справится с партизанами.

5. Перехитрить можно и генералов

Но никто из членов совещания не видит, как рано утром первым в комнату штаба входит молодой солдат — курьер Чирка.

Он исполняет свою ежеутреннюю обязанность: отрывает очередной лист стенного календаря, лениво смотрит в окно, потом… быстро