Какой будет моя жена, я пока не представляю, но главное, чтобы она была отражением меня – такая же веселая и безбашенная – только еще ответственная. Она же будет носить моего ребенка, поэтому, конечно, нужна ответственность. И в житейском плане, конечно, женщина должна быть мудрее, чтобы отвечать за правила и дисциплину в семье. Конечно, я и сам теперь знаю, что для детей важны рамки, границы. Ребенок должен понимать, что можно, а что нельзя. Но при этом у него должно быть творческое пространство. За это уже я в семье буду отвечать. Я себе представляю такую картину: вот, моему ребенку годик, и мы с ним ползаем по полу в его комнате, играем. Что-то пытаемся строить, потом пальчиками рисуем, потом машинки катаем – пусть там у него будет свой волшебный мир, в котором он может все, что угодно. Может быть создателем. А я ему помогу. Кстати, важно опять же пространство, в котором ребенок, малыш, это я тоже усвоил. Если реально все пойдет по плану, то я продам свою однокомнатную квартиру, которую выдало мне государство – пять лет я живу в ней по договору социального найма, а потом должна быть оформлена собственность, – и очень хочу купить двухуровневую квартиру где-нибудь в Новой Москве. Поближе к дому своих родителей. Надеюсь, это осуществится.

О матери, которая меня родила, я, конечно, думаю. И с Дианой мы часто о ней говорим – гадаем, как она выглядит: наверное, красавица, если я получился такой красивый. Но я пока не готов ее искать.

– Хочешь, поищем вместе? – Диана часто задает мне этот вопрос.

– Нет, пока не хочу.

Она не настаивает. Понимает, что все это очень сложно и тут только мне решать. Не знаю, то ли я все еще боюсь, что она меня снова не примет, откажется – теперь уже во второй раз. То ли пока не готов к этой встрече морально: не повзрослел достаточно и не набрался сил. Я помню о ней, знаю ее имя, и пока мне достаточно.

Но вот такая у меня в жизни картина. В свои восемнадцать я как будто перешел Рубикон. И теперь уже не хочу, как раньше, жить одним днем. Я хочу жить и будущим, и настоящим, и еще помнить свое прошлое. Кстати, я благодарен ему. Каждому человеку, который встретился мне на пути. Потому что все было не случайно. Все вело к тому, где я сейчас. К моей семье.

Глава 42

Моя опора

После того, как мне исполнилось восемнадцать лет, мы с Дианой и Денисом по документам стали друг другу никем. Чужими людьми. Но это только по бумагам. А так мы – СЕМЬЯ. У меня есть три сестры: маленькая Даша, Даша большая и Нэлла. У меня две бабушки и дед. И у меня теперь есть родители. Они все меня любят, я в этом уже много раз убедился, и они не предадут. Я их тоже люблю. Что бы я там ни вытворял и как бы родители на меня ни злились, вместе мы навсегда. Потому что семья – это то, что дается человеку на всю жизнь.

В шестнадцать лет, в детском доме я не знал, кто я: бедный сирота, оставшийся без родителей и какой-либо надежды, циничный вор, перед которым нет преград, или праздный гуляка, который не ставит перед собой великих целей, а просто отдыхает, отрывается и трахает всем мозги. А может быть, я был странствующим человеком? Человеком, который ищет свою дверь – такую, за которой ему станет наконец комфортно. Дверь, которая изменит его жизнь. Кажется, я эту дверь в конце концов нашел.

По сравнению с детским домом семья – это лучшее, что я мог себе представить. Но, конечно, все оказалось не совсем так, как я когда-то воображал. У меня был образ богатой, молодой семьи, где есть мама, папа, маленький малыш и чтобы по дому бегал большой лабрадор. Чтобы родители давали деньги без лишних вопросов, чтобы мама была блондинкой с голубыми добрыми глазами, а папа брюнетом ростом метр-полтора, но не больше – высоких мужчин я тогда боялся. Да, моя молитва дошла до Бога, но, видимо, у них там был какой-то перебой со связью, и до высшего существа добралась не конкретная просьба. Вместо лабрадора у нас дома кот, а я ненавижу кошек. Но этот вроде прикольный. Мне досталось целых три сестры вместо одного малыша. И каждая из них со своим характером – целый мир. Роль родителей взяли на себя брюнетка с карими глазами – мой друг, помощник и просто спаситель, ради которого я сейчас не в тюряге – и высоченный викинг – два метра с чем-то роста, с щетиной, добрыми карими глазами и длинными русыми волосами. Между собой, детьми, мы его шифруем как «батюшка». И хотя они никогда не раскидываются деньгами, ублажая наши потребности, не устраивают нам легкую и сладкую жизнь, все равно спасибо. Они изменили мои мысли, дали понять, кто я на самом деле. Когда я с ними встретился, сам не ожидал, что наше знакомство вот так закончится. Это было время на самом краю. Мне было плевать на всех, даже на самого себя. Мне хотелось успеть оторваться по полной: своровать все, что хочется, набухаться до усрачки, трахнуть какую-то девушку, попробовать наркотики. Не знаю даже, из-за чего это я так. Просто дошел до грани. Кстати, я не рассказывал – один раз в баторе мне дали попробовать наркотики. Так вот, эффект был очень похож на то, как я в то время жил. Когда я сделал несколько тяжек травки, которую мне затолкали в обычную сигарету, мне стало плохо. Начала кружиться голова, вокруг засияли разноцветные краски, которых просто быть не может в природе. Какой-то ложный, искусственный мир. Я в тот момент сидел в столовой со своим другом, который тоже сделал несколько тяжек этой отравы, и видел, как части его тела летают вокруг меня по отдельности. Голова, руки, туловище и даже кисть руки с ложкой, которой он черпал суп. Я смотрел на это и ржал, хотя толком не понимал, над чем. После обеда я еле-еле добрел до своей комнаты и, не раздеваясь, упал в кровать. Проснулся после ужина, и то не сам – меня шлепала ладонью по голове воспитательница. «Аааа, опять где-то нашел деньги и нажрался», – ворчала она. Я поднялся с кровати и начал вспоминать, какой тогда был месяц, день недели и пытался понять, сколько времени я проспал. Но так и не смог…

Я не стал жить с